Юрий Никитин - Как стать писателем (2-е изд.)

Как видите, нет лекарства от, а есть лекарство для. Я говорю прописные истины, которые вы и так знаете: нужно, как простому токарю, садиться за свой литературный станок и дорабатывать написанное. Нет такой вещи, что при повторном прочтении показалась бы безукоризненной! Нет такой вещи, что после доработки стала бы хуже. Классики переписывали свои вещи по двадцать раз, всякий раз улучшая, но осталась работа и для двадцать первого.

Так что правьте, убирайте сорняки, ужимайте текст, выстругивайте, а потом накатит творческая волна, снова жар и лихорадочная спешка успеть записать мысль, образ!

Для настоящего писателя всегда есть работа над текстом. Только тот, кому никогда не стать писателем, скажет: я закончил, ничего нельзя убрать или добавить!

Да уж такова важнейшая особенность нашей психики, как восприятие правильности и неправильности. Увы, всякая правильность читателя угнетает. Правильный человек никому не интересен. Заставляет скучать. Хуже того, раздражает, как плакатные герои строительства коммунизма. Вспомните, если не стыдно, каким именно тараном разбивали твердыню социализма!

Так было во все века: Робин Гуд всегда и везде популярнее, чем Фрэнсис Бэкон, мускулистый Конан интереснее первопечатников Гуттенберга или Ивана Федорова, а убийца Каин круче и тоже интереснее пресненького до тошноты Авеля.

Автор же, увы, обычно идет… вынужден идти!… на поводу желаний массового человека. Даже у нас, в недавно самой читающей стране мира. Вернее, у нас идут даже охотнее, просто бегут, ибо переели правильности и хорошести. В русском кино косяком пошли вдогонку за штатовскими благородные киллеры, проститутки с сердцем пресвятой девы, владыки подземелий, аристократичные мафиози, а в фэнтези бросились изображать героев не совсем чтоб уж благородных, а как раз на стороне Зла…

Еще Вальтер Скотт горько жаловался, что ему никак не удаются благородные образы! Злодея пишет одним махом, сочного и яркого, запоминающегося, а вот даже Айвенго скучен, как овца в сумерках. Но он хоть дерется, что-то живое, а что сказать о леди Ровене и прочих главных героинях его романов? Так что, если писать только образы злодеев, роман может получиться ярче. Намного ярче, принесет повышенные гонорары, премии, внимание прессы, восторг читателей. Может быть, у него даже читателей будет больше. Но что это за читатели… Да и каким вы станете писателем?

Дилемма: правильный герой неинтересен. Даже раздражает. В неправильном видим что-то от себя. Пусть пока спрятавшегося. Так на чью сторону встать?

И еще – о новизне темы

Я ни на кого, упаси Боже, не намекаю, но можно вывести закон, что-то типа: чем глупее и невежественнее человек, чем он дальше от литературы, искусства, науки, спорта… тем безапелляционнее будет указывать, что надо сделать, чтобы улучшить книгу, картину, открытие, рекорд, финансы и так далее.

Это мы постоянно видим на примере доброхотов, которые указывают на несоответствие вооружения героев, на слабое освещение политики… хе-хе, в любовном романе, на неверно показанный монетаризм – в боевике про ревнивого мужа, на неточное освещение работы шестого членика на правой сяжке муравья – в другом боевике… В то же время недоумевают, как у нас получается, что такими недоделками заставляем их рыдать, скрежетать зубами, смеяться, негодовать, голосовать за правых или за левых…

Чаще все дело в новизне темы, срабатывает как раз она! Сама по себе тема может быть необязательно новой, иначе победителем был бы тот, кто, скажем, первым описал новый графический акселератор. Новизна темы чаще всего связывается с пересмотром устоявшихся взглядов на привычность. Чтобы рискнуть нарушить привычность, надо в еще большей степени, чем талантом, обладать просто смелостью. Даже бесстрашием, если хотите. Посметь сказать иначе, чем все приличные и благополучные, умные и всезнающие.

К примеру, все всегда знали, что баллада – высокий и благородный жанр. Возвышенный и одухотворенный. Также все знали, что самое низменное и скотское скапливается в солдатских казармах. Особенно это ощутимо было во времена викторианской Англии, когда джентльмены были настоящими джентльменами, а леди… о, это были леди!.. И не было более грубых людей, чем тупые солдаты, не находилось места гаже, чем казармы, где ничего не услышать, кроме грязнейшего мата…