Юрий Никитин - Как стать писателем (2-е изд.)

Но литература не терпит любительства. Немало на моей памяти имен, что вспыхивали достаточно ярко, но, не развив в себе профессионализма, т.е. не умея заставить себя писать на заданную (собой же!) тему, не умея подчинить себя жестким срокам, эти звезды гасли достаточно быстро. Почти каждый из нас может вспомнить таких немало.

Мораль? Развивайте в себе профессиональное отношение к делу. Один из способов – участвовать в тематических конкурсах.

Дураки и графоманы (ничего, что я так жестоко? Но ведь к вам это не относится, а дураков чего жалеть?) любят часто рассказывать одну очень уж живучую байку, что, конечно, понятно, почему именно ее и почему любят повторять и повторять.

Суть сводится к тому, что однажды Шекспир (Толстой, Пушкин, Достоевский, Бунин, Булгаков и пр. – имена у всех рассказчиков разные в зависимости от того, кого лично он считает самым крутым писателем) написал рассказ и отослал в десяток разных издательств под псевдонимом.

Как вы догадываетесь, в рассказе дурака-графомана Толстому (и пр.) дают от ворот поворот со словами, что такую дрянь не то что печатать, читать противно. К тому же неграмотно, серо, скучно и так далее.

Не стоило бы останавливаться, чтобы развенчивать такую дурь, но слишком уж она живуча и слишком часто ее повторяют неудачники. Боюсь, что кому-то западет в уши.

То, что это бред, выдумка, никогда и нигде такого не было, вы можете увидеть сами на простом примере. Вот покупаете журнал или сборник рассказов. Разных авторов, разного уровня. Читаете. И что же, все рассказы для вас на одном уровне?

Конечно же, какие-то вы едва-едва дочитываете до конца, а то и пропускаете после первых абзацев, а после некоторых говорите с восторгом: прекрасные вещи! А на самой сильной обязательно заглянете в начало и посмотрите еще раз на фамилию: кто это такой новичок, надо запомнить, в следующий раз буду искать его вещи.

И не надо этот бред про разные вкусы! Сильную вещь все называют сильной. Ну, за совсем исчезающе крохотным исключением. Кому-то нравится, кому-то нет, но сильную называют сильной, а слабую – слабой, даже если она подписана очень именитым автором. Не буду называть фамилии, но скажите себе, разве не достается от вас некоторым маститым, которые, по вашему мнению, снизили планку?

Так вот в издательстве сидят такие же, как и вы, люди. Они возьмут слабую вещь раскрученного автора, но откажутся от следующих. Или еще одну возьмут, но молча или не молча покажут распечатку с графиком продаж, где кривая стремительно идет вниз. Что значит: либо начинай писать на прежнем уровне, либо будем издавать крохотным тиражом, а потом и вовсе…

Так что эта сказочка, что вещь Бунина или Булгакова под псевдонимом отвергли, – это бред, отмазка неудачника, который не умеет и не желает учиться писать хорошо. Никогда сильную вещь не отвергнут! Никогда!.. В крайнем случае, если уж вам выпал шанс наткнуться на полнейшего дебила, пристроенного папой – хозяином издательства в редакторы, просто отнесите ее в другое издательство или другой журнал.

Снаряд в одну воронку дважды не попадает, а нормальный читатель всегда отличает хорошо написанную вещь от слабой. Редактор – тот же читатель, только еще и умеющий с рукописью работать.

Избегайте всяких оправданий, отмазок, уверток! Ничто не мешает вам писать хорошую книгу. Это для создания автомобиля нужно… очень многое нужно, а для написания книги – огрызок карандаша и лист бумаги.

На писателях – огромнейшая ответственность за судьбы – да-да, без хи-хи! – человечества, за выбор его путей. Время от времени кто-нибудь, очарованный массовыми развлекашками из букв, заявляет, что и вся литература – это сплошное развлечение, entertainment, однако же вы – не кто-нибудь, вы – Должны Знать. Вы формируете будущее человечества. Каким вы его создадите, таким и будет.

Начинается это где-то очень рано, с чего-нибудь типа (повторю): «Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу. Все равно его не брошу, потому что он хороший». Т.е. буду любить и такого вот, с оторванной лапой. Инвалида. Не потому, что он богатый и толстый американец, а потому что он «хороший». Вот так закладываем нравственное чувство, усиливаем в «Аленьком цветочке», где красавица полюбила не за внешность, а за душу, добавляем в «Соборе Парижской Богоматери», где настоящим красавцем оказывается Квазимодо, а блестящий красавец Фет – редкой сволочью, гадом и уродом.