Юрий Никитин - Как стать писателем (2-е изд.)

Свернувшись калачиком и крепко обхватив плечи руками, Лесса попыталась снять напряжение. Постепенно, расслабляя мускул за мускулом, она старалась распознать ту непонятную угрозу, которая разбудила ее, но не встревожила чуткого стража. Видимо, опасность находилась где-то за стенами холда Руат. Во всяком случае, ее не было на опоясывающей холд защитной полосе, выложенной каменными плитами, между которыми, сквозь старую кладку, пробивались упорные ростки молодой травы. Зелень эта свидетельствовала об упадке холда, камни которого в прежние времена славились завидной чистотой.

Опасность не исходила и со стороны заброшенной мощеной дороги, ведущей в долину, вряд ли она притаилась в каменоломнях или мастерских, расположенных у подножия скалы, на которой стоял холд. Ее нельзя было уловить и в ветре, дувшем с промозглых берегов Тиллека. Но чувство опасности наполняло Лессу, заставляя напрягаться каждый нерв, каждую клетку ее стройного тела. Лесса пыталась распознать опасность до тех пор, пока зыбкое предчувствие не покинуло ее вместе с последними остатками сна. Она мысленно устремилась в сторону ущелья – дальше, чем ей когда-либо удавалось дотянуться. Чем бы это ни было, оно находится не в Руате… и пока не в окрестностях холда. И ощущение совершенно незнакомое. Значит, это не Фэкс.

Лесса улыбнулась, вспомнив, что в течение уже трех полных Оборотов Фэкс не показывался в Руате. Апатия, охватившая ремесленников, фермы, приходящие в упадок, зарастающие травой камни холда – все приводило Фэкса, самозваного повелителя Плоскогорья, в такую ярость, что он предпочел забыть причины, из-за которых был захвачен некогда величавый и богатый Руат.

Лесса нашарила в соломе сандалии, встала, машинально стряхнула с волос сухие стебли и заплела нечесаные космы в тяжелый узел на затылке».

Итак, начнем. Все мы знаем по опыту, что утверждение гораздо сильнее воздействует, чем отрицание. На этом основано действие слухов и сплетен, мол, «клевещите, клевещите – что-нибудь да останется!». И в самом деле, как бы вы ни клялись, что не воровали шубу, но словцо «воровали» застрянет в памяти, застрянет… А собачники знают, что бесполезно собакам, прямым и честным существам, кричать: «Не ходи туда!», «Не кусай этого человека!», «Не гуляй по проезжей части!», а надо сказать просто: «Ко мне!» или «Стоять», «Сидеть», «Лежать»…

Ах, вас оскорбляет пример на собаке, вы ж не ученики Павлова, ну тогда «…не думайте о белом медведе!». Т.е. в литературе нельзя говорить: «…тут не было никакого леса», иначе читатель тут же увидит этот самый проклятый лес, а надо сразу подавлять сознание читающего картинкой: «…мы ехали по голой степи» («плыли по морю», «двигались через пустыню…»). Так что первая же фраза уважаемой Маккефри насчет того, что она проснулась не от того холода, а от этого, – неряшество. Надо сразу в лоб – отчего не спится юному ковбою.

Запишите: утверждение всегда сильнее, чем отрицание! Всегда. Не боритесь с этой закономерностью нашей психики, используйте ее.

Но мы еще не закончили, продолжаем по тексту:

«Пытаясь собраться с мыслями, она неподвижно лежала на соломе во тьме сыроварни, служившей спальней и ей, и другим работавшим на кухне женщинам».

Ну, слово «неподвижно» – сорняк, уже знаете, дальше, как видим, автор долго и нудно перечисляет, откуда «…опасность не исходила». Читатели с нормальной психикой это просматривают бегло, а то и пропускают вовсе, не читая, спеша добраться до экшена.

Выше я уже говорил о недопустимости предложений-гусениц, а теперь вот пример такого насекомого.

«Лесса нашарила в соломе сандалии, встала, машинально стряхнула с волос сухие стебли и заплела нечесаные космы в тяжелый узел на затылке».

Т.е. еще на начальном этапе писатель должен уходить от этого унылого перечисления действий: нашарила, встала, стряхнула, заплела… Конечно, наши авторы в этой области вообще виртуозы, я видывал шедевры и по пятнадцать подобных члеников в ряд, но дойдет очередь и до них, никакой дискриминации, беру просто подряд, тыкая курсором.

Пример, как фраза могла бы звучать, не меняя смысла: «Лесса нашарила в соломе сандалии, ее пальцы машинально стряхнули с волос сухие стебли, она заплела нечесаные космы в тяжелый узел на затылке». Т.е. так обретается некоторая выпуклость, объем.

И, конечно же, мы совершенно не видим этой Лессы. Старая ли, молодая, толстая или худая, высокая или дюймовочка, блондинка или брюнетка, чешется ногтями или плавниками… правда, «стройное тело» автор упомянул, но слишком уж вскользь, оно проходит незамеченным.