Ольга Чернорицкая - Гробоисследовательское эссе

Истоки Ексакустодиана Измайлова прослеживаются и в психотерапевтических опусах Владимира Леви, написавшего "искусство быть собой", "Искусство быть другим"... Не было только у Леви "Искусства быть в гробу", но теперь благодаря Ексакустодиану брешь эта заделана и весьма умело. Теперь каждый строитель гроба повторяет:

1. У меня все есть.

2. У меня есть все.

3. Как хорошо.

4. Как было плохо.

5. А как теперь хорошо.

6. У меня есть слава, деньги, семьсот двадцать пять женщин, огромный автомобиль, яхта, вертолет, пятиэтажная дача-крепость с приусадебным участком, колючей проволокой и ротой автоматчиков.

Но не пошлый по натуре своей, строитель гроба не может удовлетвориться этими смехотворными утверждениями, и он завершает сеанс следующими вопросами:

1. Действительно ли мне хорошо?

2. А, может быть, я в бреду?

3. Не сошел ли я с ума?

4. Быть или не быть?

5. Не лучше ли бросить начатое дело?

6. Не лучше ли бросить работу над гробом, а жениться и нарожать себе потомство?

7. Почему я отвратителен своей возлюбленной?

8. Кого любит моя возлюбленная?

9. Поверит ли в мое дело моя возлюбленная?

10. Станет ли моя возлюбленная мне другом и соратником в изготовлении гроба?

11. Если я умру, поставят ли мне памятник?

12. Сколько мне поставят памятников?

13. Действительно ли у меня столько славы и денег, как я думаю?

14. Действительно ли у меня семьсот двадцать пять женщин, огромный автомобиль, яхта, вертолет, пятиэтажная дача-крепость с приусадебным участком, колючей проволокой и ротой автоматчиков?

15. Если это действительно так, то где они?

Да, не все так просто в психотерапевтии Ексакустодиана, зато обретается гармония, так нужная в деле гробостроительства.

Его аскетизм - это тоже философия, ибо он не хотел умирать: "Начинать надо прямо с того момента, как вы решили остаться в живых. Ни секунды не затягивайте! Благоприятный момент может оказаться последним"... Он призывал "заморозить жизнь плоти и уйти в сферы невесомого Духа, добиться того состояния, когда Дух может управлять плотью и не успокаиваться на достигнутом". Но по всем законам приведения к абсурду эта философия его и погубила. Когда он умер, в его желудке не могли найти ровным счетом ничего, напоминающего органические соединения.

Он был философом, и поэтому действовал вопреки своим стремлениям: желая жить долго, чтобы построить гроб неспешно, но сделать его воистину великим творением человеческого духа, Ексакустодиан умер в расцвете лет. Радищев как-то уже высказывался о возможности такого исхода:

Да не дивимся превращенью,

Которое мы в свете зрим;

Всеобщему вослед стремленью

Некосненно стремглав бежим.

Огонь в связи со влагой спорит,

Стихия в нас стихию борет,

Начало тленьем тщится дать;

Прекраснейше в миру творенье

В веселии начнет рожденье

На то, чтоб только умирать.

Ексакустодиан умер, оставив завещание, подобное тому, которое оставил Радищеву герой произведений того же Радищева: "Помни, что нужно в жизни иметь правила, дабы быть блаженным, и что должно быть тверду в мыслях, дабы умирать бестрепетно".

Искусство писать завещание Ексакустодиан передал своим потомкам на бумаге. Вот что значилось в этом завещании: "Завещание - единственный документ, который от вас останется и, возможно, сохранится на поверхности земли. Остальное мы договорились брать с собой. Сейчас я продемонстрирую, как лучше составить этот документ..." В нашу задачу не входит переписывать все это руководство, ибо наша задача - лишь показать миру, как много оно теряет, не читая бессмертного творения почившего в бозе Ексакустодиана. Ведь в этом творении есть все, что нужно человеку, вступающему в жизнь, проходящему по ней и заканчивающему оную, когда "состав жизни спускается ко смерти" и когда "врата кончины уже отверсты". И есть в этом творении также все, кого нужно прочесть, чтобы благополучно миновать обозначенные Ексакустодианом пропасти - критические периоды жизни: 12-14 лет, 24 года и 37-40 лет, периоды, один из которых (самый первый) он и сам благополучно миновал.

Есть в "Гробу своими руками" и Данте, и последователь Данте, скромный ученик, ничем не примечательный Перфилий Бессонов, который любил рисовать в тетрадках маленькие гробики и большие гробы, чтобы укладывать туда своих одноклассников, родственников и некоторых учителей. Конечно, у него не было такого изуверства, как у Данте, он не был обеспокоен фактом наказания и очищения - ему важно, чтобы всем было удобно, и чтобы всем нашлось место.