Александр ПРОХАНОВ.
Но ведь в изучении мозга нас интересует не только физиологическая часть. Нас интересует результат его работы. Нас мышление интересует или нет?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Конечно.
Александр ПРОХАНОВ.
А что такое мышление? Ведь мышление имеет содержание, связанное со смыслами, с представлениями, с картинами мира, со способностью эти картины менять, создавать, творить. Что такое мышление, и как это мышление действительно связано с исходным строением мозга, с длиной нервных волокон?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Это один из наиболее сложных вопросов. Но благодаря новым методам исследования и технологиям, которые появились в последние годы, мы очень продвинулись и в этом направлении. Например, функциональная МРТ. Обычный метод магнитно-резонансной томографии давно известен, но на современных высокопольных МРТ-аппаратах стали возможны удивительные вещи. Когда у нас активируется определённая область мозга, решая какую-то задачу, в этой области обязательно увеличивается локальный кровоток. А поскольку оксигемоглобин, который притекает в составе артериальной крови, и дезоксигемоглобин, который уже отдал кислород и оттекает по вене, отличаются по своим парамагнитным свойствам, эту разницу локального кровотока мы можем уловить с помощью функциональной МРТ.
Что и как при этом происходит? Вы лежите в томографе. Вам дают задание: прочитать четверостишье Пушкина. Вы начинаете это делать в уме или вслух, и у вас активизируется в мозге речевая зона. Мы видим в реальном режиме времени на МРТ "свечение" этой извилины. Или вам дают другую парадигму: пошевели пальчиком. И мы увидим, как "светится" часть двигательной извилины мозга… Это, по существу, прижизненная анатомия мозга.
То есть можно видеть, как отделы мозга реагируют на решение элементарных задач. Это ещё не мышление в том понимании, в каком вы сказали, — это именно выполнение отдельных задач. Но это уже кое-что. Мы можем, во-первых, уточнить наше старое представление о локализации функций в мозге: есть локализация первичная, она строго привязана к конкретной мозговой зоне, а есть решение задач более высокого порядка, где объединяются уже многие другие отделы мозга. Например, первичное ощущение боли — это просто первичное ощущение боли. А наша эмоциональная окраска, понимание того, почему пришла боль и что делать — это уже более высокий уровень обработки. Первичные зоны мозга и вторичные зоны — к их пониманию мы можем подойти с помощью функциональной МРТ. Это уже делается.
Александр ПРОХАНОВ.
А искусственный интеллект — это нечто особое, восходящее от цифровой философии, от электроники, или это всё-таки аналог мозга?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Нет, это пока не аналог мозга. Это понятие — некоторая красивость, образ. До искусственного интеллекта в том понимании, в каком мы мечтаем, пока ещё далековато. Если б у нас было желание, мы бы назвали искусственным интеллектом шахматные программы, которые обыграли последовательно Каспарова, Крамника и всех остальных. Но это не искусственный интеллект, это метод высокопродуктивного перебора.
Александр ПРОХАНОВ.
Но они всё-таки соотносятся с теорией мозга?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Да, соотносятся.
Александр ПРОХАНОВ.
То есть электронщики изучают…
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Да, в этой области многое уже меняется. Почему? Потому что если мы раньше говорили о том, что просто компьютеры становятся всё более изощрёнными — миллион операций в секунду, миллиард операций в секунду и т.д., — то сейчас появилось нечто принципиально иное. Появились нейрокомпьютеры — мощные, с мощным процессором, но у них есть функция самообучения. Она уже позволяет анализировать входящие потоки, изменения условий, в которых происходит эксперимент, делать определённые выводы на основании обучающей программы и т.д.; в следующий раз при предъявлении аналогичной задачи нейрокомпьютер её выполнит эффективнее, быстрее и, может быть, грамотнее. Это гораздо ближе к тому, как работает мозг человека. Это, так сказать, математическая часть проблемы искусственного интеллекта, информатика.
С другой стороны, сейчас во многих лабораториях мира создают нейронные сети как биологический объект. Нейроны сажаются на определённую микроэлектродную матрицу, они там формируют сложные структуры, а с другой стороны этого чипа идут электроды в такой степени плотности, что мы можем регистрировать импульсы если не от одного отдельного нейрона, то уже от небольшой группы нейронов.
Читать дальше
