Интересно,что вопреки укоренившемуся мнению влияние Распутина на государя было далеко небеспрекословным, что подчеркивает в своих записках мой дед. Николай IIотказывал Распутину в его просьбах, если они не отвечали его самостоятельномурешению, не принимает Распутина после его скандальных выходок, а главное, царьтвердо знал, что через пять лет, когда опасность жизни и здоровья наследникаиз-за гемофилии отпадет, он удалит от себя Распутина.
Белецкийпишет, что “в последнее время Распутин уверял своих поклонников, чему я самбыл свидетелем во время одного из воскресных чаев у него на квартире в июне1916 года в присутствии А. А. Вырубовой, что ему положено на роду еще пять летпрожить с ними, а после этого он скроется от мира и от всех своих близких идаже семьи в известном только ему одному, намеченном уже им глухом месте, вдалиот людей, и там будет спасаться, строго соблюдая устав древней подвижническойжизни. Это свое намерение Распутин, как я понимал, навряд ли привел бы восуществление, даже если бы и не был убит, так как он довольно глубокоопустился на дно своей порочной жизни.
Но Распутинясно, по настроении государя, замечал близость наступления поворота вотношениях к нему со стороны его величества и заранее подготовлял себе почетныйотход от дворца, указывая на пятилетний срок как на то время, когда наступитдля наследника юношеский возраст, кладущий преграду гемофилии, внушавшей ихвеличествам постоянную боязнь за жизнь его высочества и связавшей Распутина всилу приведенных мною причин с августейшей семьей…
Ктой общей характеристике, которую я дал Распутину, — пишет Белецкий, — мнеостается добавить только несколько штрихов для обрисовки его личности. Распутинпренебрежения к себе и обид, ему наносимых, не прощал и никогда не забывал имстил за них до жестокости; на людей смотрел только с точки зрения той пользы,которую он мог извлечь из общения с ними в личных для себя интересах; будучискрытным, подозрительным и неискренним, он тем не менее требовал от окружавшихего безусловной с ним искренности и фальши в отношении себя не допускал;помогая кому-нибудь, он затем стремился поработить того, кому он был полезен; всвоих выводах и решениях отличался упрямством и трудно поддавалсяпереубеждению, идя на уступки в тех только случаях, когда это отвечало егоинтересам; в своих домогательствах и желаниях отличался поразительнойнастойчивостью и до той поры не успокаивался, пока не осуществлял их; умелносить на лице своем маску лицемерия и простодушия, вводил этим в заблуждениетех, кто, не зная его (а таких было много, в особенности из состава правившейбюрократии), мечтали сделать из него послушное орудие для своих влияний навысокие сферы. Присматриваясь к судьбе тех лиц, которые искали в Распутине тойили иной поддержки, я видел или печальный исход влияния на них Распутина и всейокружавшей его порочной обстановки, или фатальный для них позор, какпоследствие сближения их с Распутиным, но не в силу его демонизма, а главнымобразом вследствие свойства тех побуждений, которые толкали их идти к Распутинуи заставляли затем поступаться многим в ущерб своей чести и достоинству…”.
…Теперь,спустя почти сто без малого лет, о Распутине известно достаточно много, в томчисле и благодаря этим воспоминаниям моего деда. Но именно они, написанные всемнадцатом году в тюрьме, были первым подробным и достоверным рассказом ожизни и смерти Григория Распутина…
Вернусь вбольничные палаты тюрьмы “Кресты”, где мой дед писал эти воспоминания. В1917-1918 годах здесь сидели царские сановники, монархисты, великие князья.Вскоре к ним присоединились депутаты Государственной Думы и члены Временногоправительства. Соседом моего деда по камере был бывший депутат Думы и известныйразоблачитель провокаторов царских охранных органов В. Л. Бурцев. Койки СтепанаПетровича и Владимира Львовича стояли рядом. Они знали друг друга до тюрьмы, ноздесь по-настоящему подружились. Бурцев проделал сложный путь от революционерадо монархиста.
При царизме — поселенье,
при республике — тюрьма:
Бурцев понял изреченье,
что все “горе от ума”, -
приветствовал его В. М. Пуришкевич, тоже сидевший в“Крестах”. Он говорил, что не хочет даром есть хлеб, и попросился топить печь варестантской больнице. Роль Пуришкевича в убийстве Распутина хорошо известна. Впротивоположность Бурцеву он, ярый монархист, в последние годы империи полевел.Однако при Временном правительстве, когда бывшие сановники старались погрубеепечатно и непечатно выругать царскую семью, Пуришкевич отказался выступить поэтому поводу в газете: “Я никогда не принадлежал к породе вислоухих и отинтервью отказываюсь”.
Читать дальше
