Конечно, свою семью голодной не бросишь. Пока люди меня помнят, я часто езжу с выступлениями. И, слава богу, могу позволить себе не сниматься в ерунде или рекламе. Хотя мне всякий раз совестно отказываться от таких предложений, когда вокруг - тысячи актеров, которые о них только мечтают. Я же представляю себе жизнь кумиров прошлых лет: забвение, одиночество, отчаяние в глазах и обветшавшее жилье. Именно поэтому некоторое время назад я согласился возглавить оргкомитет премии "Кумир". Устроители приняли мое условие: право голоса при присуждении призов имеют только те люди, которые дают премиальные деньги. Никакого профессионального жюри-жмури! Вообще мне кажется, что, если бы все люди собрали по 10 копеек своим любимым звездам и эти деньги дошли бы до адресатов, вот была бы идеальная премиальная история.
- Но вас-то, слава богу, и зрители, и профессионалы, и даже власти премиями не обижают. Но все же премии - заработок непостоянный. А вот снялись бы в одной-двух картинах для телевидения - и можно не ждать ни от кого никаких милостей.
- Да вы назовите мне хоть одну достойную картину, вышедшую в последнее время. Если они и были, то меня туда не приглашали. Даже если роль ничего (то есть предлагают сыграть не просто бандита, а бандита с переживаниями), то сценарий все равно, как правило, бессмыслен и ни к чему не зовет, не возвышает. Сюжет просто наматывается до бесконечности, как макаронина в известной репризе Чаплина.
- Но остается сцена, где чаще обращаются к "возвышающему обману" классики.
- Передо мной до сих пор маячат возрастные чеховские роли. Но боюсь, могу не успеть. Тем более что современные режиссеры чаще делают спектакли не по театральным законам, а по принципу капустника. Известно, что публике интересна трансформация только знакомого сюжета. Всякая пародия основана на знании первоисточника. И у меня такое ощущение, что большинство сегодняшних постановок классики смахивает на пародию. В Москве есть театр, где "Чайку" показывают, кажется, в шести вариантах! Недавно появились "Игроки", где всех персонажей играют женщины. Были бы они голыми, все однозначно определили бы: бардак. А так некоторые уверены, что перед ними искусство.
Дмитрий Гусев ("Девять дней одного года") и Сергей Голубков ("Бег") вряд ли могли бы подружиться с Павлом Власовым ("Мать"). Но актерская индивидуальность Баталова роднит этих русских героев, в жизни стоявших по разные стороны баррикад
(Фото: РИА "НОВОСТИ")
- Традиция проводить капустники родилась между тем в вашем любимом МХАТе, многие спектакли которого современники Станиславского не слишком жаловали. Вспомните, что, например, Лев Толстой "Дядю Ваню" просто ненавидел.
- Вы не правы, если думаете, что МХАТ - это только Чехов. Безусловно, не будь Чехова, история этого театра сложилась бы иначе. Но МХАТ - это еще и "Царь Федор Иоаннович", и "Синяя птица", и Островский. Сегодня о мхатовских традициях судят слишком поверхностно. Хотя самое время спохватиться: например, до Художественного театра с его "Братьями Карамазовыми" нигде в мире не играли один спектакль в два вечера. А другие мхатовские инсценировки? С позиции нынешней вседозволенности на сцене эти открытия кажутся ерундовыми, на самом деле они были по-настоящему скандальны.
- Неужели никогда не жалели, что оставили МХАТ еще в 57-м?
- Жалел - это не то слово! Я знал каждый гвоздик под сценой: в какой-то момент во МХАТе служили свыше десяти моих прямых родственников. В свое время родители не пустили меня сниматься в "Тимуре и его команде": правильно не пустили. Они были знакомы с самим Константином Сергеевичем Станиславским и понимали, что я еще не дорос до истинного понимания профессии, что кино может развратить, сбить, увести в сторону от мхатовского способа существования на сцене. И я вырос с верой в этот театр и сохраняю веру в мхатовский способ существования на сцене по сей день. Я всю жизнь мечтал как-нибудь доиграть, дожить до Чехова. Но, видимо, все же упустил свой шанс. Кстати, я ушел из МХАТа именно в тот момент, когда получил назначение на роль Тузенбаха в "Трех сестрах". Но повернуть было невозможно, так легли карты.
У летчиков, когда самолету разрешается посадка, есть команда: высота принятия решения. В этот момент пилот может уйти на второй круг или принять решение садиться. И если самолет разбивается, ответственность несет только летчик. Вот и я в какой-то момент должен был решать: оставаться во МХАТе либо учиться на режиссера.
Читать дальше