Леонид Млечин - Служба внешней разведки

Свои послания он писал с помощью специальной копирки. Сначала на обычном листе почтовой бумаги сочинял невинное послание несуществующему родственнику. Затем на обратную сторону уже готового письма клал лист специальной бумаги, на него чистый лист обычной, на котором и писал свое донесение. Оно с помощью бесцветной копировальной бумаги переносилось на обратную сторону письма.

Спецкопирку и указания профессору посылали прямо на домашний адрес — от имени мифических западных коллег.

Американцы снабдили его перечнем своих почтовых ящиков — это были невинные адреса в маленьких городках ФРГ, Австрии и других западноевропейских стран. Контрразведка ГДР легко бы распознала такую простую тайнопись, но Фрухт и его американские кураторы исходили из того, что невозможно проконтролировать весь поток писем из ГДР.

Дети Фрухта от первого брака жили на Западе. Его сестра вышла замуж за англичанина. Он сам когда-то учился в Америке, и у него там остались друзья. Коллеги с Запада снабжали его журналами, которые были запрещены в ГДР. Они пересылали ему тот или иной номер с нелепым сопроводительным письмом от имени несуществующего научного института и просили обратить внимание на статью такую-то. Эти посылки благополучно проходили через все кордоны: институт имел право получать научную литературу.

Профессор Фрухт не брал денег за шпионаж.

Он не был антикоммунистом, даже в какой-то степени осуждал тех, кто уезжал из ГДР, и не любил руководителей ФРГ. Но он считал руководителей Советского Союза и Восточной Германии опасными авантюристами, боялся, что они при первой же удобной возможности нанесут удар по Западу. Особенно, если армии Варшавского Договора создадут оружие, способное прорвать линию обороны Запада. Поэтому он и передал американцам все, что знал о химическом вооружении стран Варшавского Договора.

Решающим моментом в решении Фрухта сообщить на Запад то, что он знает, стал день 11 августа 1962 года.

Прошел ровно год после возведения Берлинской стены. Фрухт должен был ехать в Стокгольм, чтобы принять участие в заседании комитета ЮНЕСКО. Он приехал за паспортом, но смущенный референт развел руками:

— Сегодня всем запретили выезд. Вы не сможете поехать.

На обратном пути Фрухт увидел вдоль всей границы с Западным Берлином танки и войска. В Трептов-парке была развернута армейская радиостанция. Потом он столкнулся с танковым батальоном, стоявшим в полной готовности.

Ему казалось, что маневры должны были стать чем-то большим: вероятнее всего, атакой на Западный Берлин. Но в последний момент от этого отказались. Фрухту передали, хозяин ГДР Вальтер Ульбрихт, выступая в Потсдаме, грозно сказал, что у союзников нет никакого права находиться в Западном Берлине. Эту речь не опубликовали.

Жене Фрухт сказал:

— Пройдись по магазинам и купи все, что нужно. А детям не разрешай выходить из дома.

Друзья рассказывали Фрухту, что кому-то уже предложили быть готовым перебираться в Западный Берлин. Директор завода стройматериалов должен был взять на себя руководство западноберлинской строительной фирмой. Директор издательства — возглавить и западноберлинскую издательскую фирму.

— Я ведь был не политиком, — вспоминал позднее Фрухт, — а ошеломленным гражданином, увидевшим танки перед домом. После того дня я сказал себе: если ты вовремя узнаешь о чем-то подобном, ты обязан что-то предпринять.

Профессор Фрухт пользовался полным доверием военных. Офицеры Национальной народной армии ГДР даже принесли образцы новейших отравляющих веществ в институт Фрухта, чтобы проверить его научные разработки.

Это было в конце 1966 года. Фрухт тогда находился в командировке в СССР. Когда он вернулся, эксперименты были завершены. Ассистент показал Фрухту бумаги с результатами и картонную коробку, в которой стояла бутыль с двойными стенками — самое сильное боевое отравляющеее вещество, произведенное на тот день в ГДР. Одной этой бутыли было достаточно, чтобы отправить на тот свет миллионы человек.

Офицеры привезли две бутыли и не захотели забирать их назад, потому что взяли их у себя «неофициально». Одну просто вылили в канализацию. Вторую оставили в институте:

— Вам этого хватит на несколько лет для экспериментов.

Фрухт сообщил американцам, что у него есть эта бутыль. Они опять ему не поверили. На сей раз у него не было никакого желания их переубеждать. Слишком опасной была бы любая попытка переслать им образец. Кроме того, формулу они уже получили.