А вот твою шутку насчёт зимовья и рябчиков воспринял всерьёз. Поговорил с друзьями-охотниками. Есть варианты не “героического штурма”, а вполне нормальной поездки на зимовье в 50-70-100 км от Читы — на выбор. Я ведь не могу потащить старика Куняева по хребтам-дебрям-россыпям-буреломам с запасом хлеба да сала (на уровне выживания). Да и сам старею, уже не тот ухарь 50 лет. Конечно, я не могу тебя повезти и по ранжиру — “машину к порогу зимовья”, это — шумно, людно, пьяно и малоинтересно. Если ехать, то высадиться на пади, протопать 5-6 км в сивер, одинокое зимовье. Можно взять человечка на заход, обустройство, огляд. А если будут силы да тропа, то и сами доберёмся с условием, что дрова “Дружбой” будут напилены. Не тюкать же нам топорами мерзлый листвяк. А время хорошее, ещё тепло и живность еще не нахлёстана из карабинов да дробовиков. Реально, зная тебя, надо рассчитывать на 2-3 ночи — на большее у тебя вряд ли время есть. Вот каковы мои соображения. Обуть-одеть-вооружить — решаемо. Можешь приезжать в галстуке.
Сообщал ли я тебе, что вот-вот в Москве в издательстве “Русь” выходит мой двухтомник “Стихи и поэмы”, где кроме оных — “Перо краевое” в первом томе, а во втором — “Раноставы Великого Слова”. Записки переводчика. Да статья обо мне, да библиография (я противился — кому это надо, в каком Нижнезадрищенске я печатался? — но издатель настоял). Редактор Николай Коняев.
А радости никакой. Такая пакость — дожить в России до 60-ти, до начала нищенской пенсии, ненужности общественной, немощи старческой и т. д. Счастлив Юра Кузнецов, уйдя в свои залетейские дали. Я даже юбилейные столы не люблю — кушанья пахнут поминками, поэтому даже не знаю, что делать 2 сентября. А-а, как жена решит, так и будет! Всё по-русски — перекладываю предварительное и окончательное решение на её плечи.
Пришлось ради семьи писать 16 стихотворений по 20 строк каждое в виде подписи под 16 портретами бульдозеристов Харанорского разреза. Садизм, но 10 тыс. руб. на ремонт в квартире одной комнаты заработал и отремонтировал. Барахтаюсь, но остаюсь жив-здоров, творчески работоспособен на 4 балла, закончил читать томище мемуаров Бисмарка, коего одна фраза будет уместна по окончании письма:
“Константинополь легче защищать от русской опасности на польской границе, чем на афганской” — прозорлив, гад, был.
Твой
Михаил Вишняков
Чита
1-5 августа 2005 г.
Уважаемый Станислав Юрьевич!
Вручая мне свой трехтомник, вы, полагаю, были уверены, что ваш “испепеляющий бестселлер” будет воспринят мною критически. У меня же по прочтении возникли только незначительные пожелания.
Но все по порядку.
Том 1
Все три книги отличает совершенно точный диагноз окружающего, удивительные характеристики поэтического бомонда 60-х годов: Сельвинского, Асеева, Пастернака, Слуцкого. Да разве можно было встретить в те годы такие заметки о поэзии Соколова или Евтушенко?.. Нет и нет! Кстати, это были годы вашего вхождения в советскую литературу, а я барахтался в прибалтийских лесах, участвуя в создании ракетного щита нашей страны.
Не случайно Передреев поклонялся Есенину. В творческом плане он, по-моему, как-то повторил судьбу константиновского самородка.
Ваше проникновение в мир Рубцова, вологодского беспризорника, многого стоит.
Ваше пророчество в 60-е годы сродни сегодняшнему беспардонному наступлению еврейства, вылезшего из всех нор. Особенно это касается высших эшелонов власти.
Свидетельства о “советской диктатуре” и “постсоветской демократии” точны и справедливы. У вас даже хватило мужества назвать поименно всех лжедемократов.
Из текста о геноциде русского народа в 20-30-е годы — я бы убрал “30-е”. Да, пострадало немало честных и преданных советской власти людей, но сама чистка в канун войны от наследников Троцкого была совершенно необходима! Тут я всецело согласен с выводом В. Карпова.
Мощь нашей послевоенной общеобразовательной школы подтверждаю. Двое из одиннадцати моих одноклассников удостоились золотых медалей и в 1949 г. поступили и успешно окончили МГУ!
Что такое тоталитаризм?.. Тридцать пять лет учу молодежь, что мы жили в условиях авторитарной системы. Тоталитаризм свойствен был режимам Италии, Германии и Испании 30-40-х годов, эпохе Муссолини, Гитлера и Франко.
Том 2
Кто еще, кроме вас, мог так представить Смелякова! Но, по-моему, не стоит противопоставлять Смелякова и Твардовского. Последний все же на порядок выше. Равно как Пушкина и Тютчева. Последний умница, но Пушкин первопроходец.
Читать дальше
