Первый период начался сразу с двух крупных потрясений. 21 мая 1911 года лишился власти многолетний диктатор Мексики Порфирио Диас (здесь и далее хроника событий изложена по книге Нейла Гранта “Конфликты ХХ века”. Пер. с англ. М., 1995). Страна оказалась ввергнута в длительный период турбулентности, где главную роль играли повстанческие армии крестьянских вождей Эмилиано Сапаты и Панчо Вильи.
Характерный штрих, передающий атмосферу разворачивающегося “восстания масс”: акт об отречении Диас подписывал не во дворце, а н а у л и ц е — стол, на котором лежал документ, освещали фары автомобилей.
В октябре того же года началась революция в Китае. В разных районах страны произошли вооружённые выступления оппозиции. Императорским войскам удалось разгромить революционеров. Но уже в декабре 1911 года социалистически ориентированный националист Сунь Ятсен был избран временным президентом республики. Двухтысячелетняя китайская монархия пала.
Начавшаяся в 1914 году мировая война переключила взрывчатую динамику в иное русло. Однако на исходе войны энергия масс в противоборствующих лагерях обратилась против собственных правительств. В апреле 1916 года в Дублине была провозглашена Ирландская республика — началось так называемое “Пасхальное восстание”. Английские власти подавили его с вызывающей жестокостью. Вожаков расстреляли; всего погибло около пятисот человек.
В июне 1916-го арабы под предводительством шерифа Мекки (главы местной теократии) Хусейна ибн Али подняли восстание против турок в Хиджазе. За Хусейном стояли англичане, стремившиеся таким образом ослабить Османскую империю. (Поразительна та лёгкость, с какой Англия совмещала роли палача и вдохновителя восстаний, что лишний раз подтверждает правоту слов небезызвестного генерала Дубельта, сказанных о “коварном Альбионе” ещё в середине ХIХ века: “…В одно и то же время продаёт цепи тиранам и кинжалы рабам”)*.
Кстати, правительство Его Величества выбирало прелюбопытных союзников! Хусейн, объявивший себя королем Хиджаза и всей Аравии, известен, в частности, тем, что активно поощрял работорговлю (Большая советская энциклопедия. 1-е изд., т. 14. М., 1929).
На Востоке “восстание масс” принимало и такие причудливые формы.
Ну а в 1917-1918 годах произошли события, определившие весь ход ХХ столетия — революции в России и Германии.
Не стану повторять банальные характеристики. Мне представляется куда более плодотворным напомнить о книге Джона Рида “10 дней, которые потрясли мир”. В 20-е годы она была бестселлером, а ныне незаслуженно забыта. Едва ли кто еще с такой силой и чуткостью передал атмосферу эпохи революций.
До 1917 года Джон Рид успел побывать в Мексике. Несмотря на угрозу расстрела, полученную от генерала правительственной армии, Рид перешёл границу и в качестве корреспондента нескольких американских газет присоединился к повстанцам Панчо Вильи. Четыре месяца он скакал на коне вместе с его отрядами, спал на земле, участвовал в погонях и отступлениях. Однажды, когда отряд, с которым он передвигался, был разгромлен и истреблён правительственными войсками, Рид в одиночку прошёл сто миль по пустыне, пока не добрался до армии Вильи**.
Да простится мне этот биографический экскурс. Что поделать, я с детства нахожусь под обаянием образа Рида и его книги. Когда другие подростки зачитывались приключенческой литературой, я читал его петроградскую хронику. События, воссозданные автором на основании живых впечатлений и многочисленных документов, казались мне несравненно увлекательнее придуманных историй. И сегодня “10 дней……” наряду с “Хронографией” мрачного византийца Михаила Пселла и истинно трагическими, несмотря на французскую аффектированность, “Замогильными записками” Франсуа Рене де Шатобриана относится к наиболее дорогим для меня книгам.
О мексиканских странствиях Рида я упомянул ещё и потому, что его судьба, на мой взгляд, не менее общественно значима и выразительна, чем его книга. Надеюсь, что она хоть в какой-то мере поможет нам разобраться в явлении, обозначенном в названии моей работы.
Это ведь мы с читателями со смелостью неофитов рассуждаем о роли масс, а у специалистов сразу же возникает множество вопросов: а что такое массы? какова их политическая, идеологическая ориентация в каждом конкретном случае? и т. д. и т. п. Не отрицая значимости таких уточнений, я оставляю за собой право говорить о массах так, как говорил Рид — как о стихийной, своего рода “о н т о л о г и ч е с к о й” силе, извечно противостоящей в л а с т и — государственной, финансовой и пр.
Читать дальше
