Брюс Стерлинг - Будущее уже началось - Что ждет каждого из нас в XXI веке?

Как сказал китайский полководец Сунь-Цзы свыше двух тысячелетий назад, высшее мастерство военного искусства заключается не в том, чтобы в ста сражениях добиться ста побед. Оно состоит в том, чтобы полностью уничтожить врага, действуя скрытно и не начиная войны. Противник Сунь-Цзы, возможно, даже не знал, что тот является его врагом. Скорее всего, он считал его безобидным путаником и недотепой, к которым относятся со снисходительной усмешкой.

Точно так же успешно справляющийся со своей работой футуролог – вовсе не пророк. Он должен не одерживать блестящие победы над будущим, а предсказывать настоящее. Футурологу не нужно предрекать удивительных чудес, он скорее должен признавать и описывать очевидные небольшие странности, которым в будущем суждено стать типичными. Киберпанк в середине 1980-х нес в себе наивно-лирическое утверждение невероятного: мир однажды станет таким, каким он стал в конце 1990-х. Когда же это время пришло, киберпанка никто не назвал пророческим, к нему относились как к клише. Он стал банальным и архаичным, так как его авторы возводили на пьедестал то, на что сейчас не обращают никакого внимания. Представители киберпанка сделали ценными вещи, которые пятнадцать лет спустя вызывают в лучшем случае пожатие плечами ввиду своей банальности. Порожденной ими сенсации была суждена весьма недолгая жизнь.

Ничто не устаревает такими темпами, как «будущее». Ничто так быстро не выходит в тираж, как последние достижения высоких технологий. Ни одна технология не вливается плавно в реку будущего. Они дергаются и хромают на своих костылях и ходулях, как и их античный покровитель, бог Гефест.

Эта книга о теории и дизайне в эпоху машин. Это амбициозная, неуклюжая попытка влиться в пульсирующую вену футурологии, войти в почетную компанию ученых мужей, чьими произведениями я восхищался много лет: Герберта Уэллса, Артура Кларка и Алвина Тоффлера, Льюиса Мамфорда, Рейнера Бенхема, Питера Дракера и Майкла Дертузоса. Выдающиеся личности, мыслившие необыкновенно широко, предрекавшие масштабнейшие перемены и совершенно не боявшиеся ошибиться.

Эта книга задает будущему два вопроса: Что это значит? и Как мы это воспримем? Именно это и интересует меня больше всего. Предмет моего творческого поиска – не железяки и не статистика будущего, а его восприятие, отношение к нему, глубинные убеждения. Как оно будет восприниматься и как ощущаться.

Когда я был моложе, весь мир лежал передо мной, подобно чистой, неисписанной странице. Сейчас, когда я, и сам не желая того, достиг почтенного среднего возраста, все изменилось. Я неожиданно понял, что живу в будущем, в самом разгаре завтрашнего дня. Многие вещи, о которых на заре своей юности я мог только мечтать, сейчас более или менее воплотились в жизнь. Не составит труда узнать универсальный потребительский рай из «Островов в Сети» (1988) в современных гипермаркетах или в содержимом журнала Fortune. Мне удалось дожить до того времени, когда мои книги «Хакерский взлом» (1992) и «Машина различий» (1990) стали изучать в университетах. Но не в курсе футурологии, представьте себе, а в курсе истории литературы.

Для научного фантаста течение времени подобно подарку, сделанному Пигмалиону. Этому древнегреческому скульптору, чересчур гордившемуся своими творениями, было суждено увидеть, как богиня Афродита оживила лучшее его произведение. Какая ирония судьбы: пропала гениальная мраморная скульптура, ставшая миссис Пигмалион! Исчез настоящий шедевр, гениальный плод творческого воображения: холодная каменная Галатея была низведена со своего пьедестала и превратилась в обычную женщину, которой было суждено жить и дышать, смеяться и плакать, умереть и сгнить в земле. Точно также, как и всем нам.

Если я в чем-то и уверен по поводу будущего, то только в том, что оно не будет мраморным. Будущее – не реальность, но и не абстракция. В нем нет ничего чистого, холодного, безвременного и вечного. Ничего. И весь наш мир, и все живущие в нем люди очень непостоянны. Постоянно лишь отсутствие постоянного.

Как вы, должно быть, заметили, подобно большинству писателей, я отношусь к меланхоликам. Но я постарался сделать все, чтобы вы даже не догадались об этом. Печатая эти страницы, я постоянно заставлял себя шутить, так как хотел, чтобы эта книга стала веселой, радостной и оптимистичной. И все же слишком часто, даже когда писал эти страницы, я ловил себя на мысли, что трачу чертовски много времени, смакуя факты и возможности, которые с обычной точки зрения представляются как весьма печальные или трагикомичные. Хоть я и был избалован судьбой, мое воображение заполнено готикой, киберпанком, хромированным и матово-черным. Иногда я испытываю непреодолимую симпатию к мрачным, эксцентричным и весьма противоречивым героям.