Наталья Резанова - «Это есть наши последние...»

И ее полная противоположность,

Императрица ЮДИФЬ. Легенда о том, что она была еврейкой, и до конца жизни тайно исповедовала иудаизм — скорее всего, легенда и есть. Она была дочерью графа Баварского из рода Вельфов. А вот то, что она была первой в христианской истории женщиной, официально обвиненной в колдовстве, и при том оправданной — это правда. Так что «ведьма» в этом в сюжете все же имеется. Вторая жена императора Людовика Благочестивого, женщина волевая, энергичная, возможно, коварная, несомненно, красивая, Юдифь боролась с пасынками за права своего сына Карла (впоследствии — короля Карла Лысого). Она умерла сравнительно молодой — в том же возрасте, что и Эд. В одной книге мне попалась средневековая миниатюра с ее изображением: как полагается по канону, с белокурыми косами и голубыми очами. Это я тоже позволила себе обыграть.

Что еще? Эду я прибавила почти год жизни — он умер 1 января 898 г., а не в декабре, и не в Лаоне, а в крепости Ла Фер на Уазе. Монастырь Сен-Медард находился не в Лаоне, а в Суассоне. Итальянский поход вымышлен, а Гвидо Сполетского, с которым Эд действительно соперничал за императорскую корону, в то время уже не было в живых. Вилла Фредегонды находилась не рядом с Компьенем, это и был Компьень. Голод и неурожай в правление Эда имели место быть, но начались раньше, чем в романе. Было и вторжение из Германии. Во главе его стоял сын императора Арнульфа Звентибальд. Почему тот пошел в прямом смысле «поперек батьки», бывшего в хороших отношениях с Эдом, не знаю, однако ж Звентибальд вступил в сговор со сторонниками Карла. Однако в решающий момент те предпочли замириться с Эдом, и Звентибальду сролчно пришлось отсупать.

Прочие подробности — в хрониках и исторических трудах, некоторые из который названы выше. Сейчас же я хочу упомянуть книгу, которая повлияла на меня в процессе написания романа больше всего, хотя повествует о гораздо более ранних событиях. Это «История франков» Григория Турского. Оттуда заимствованы некоторые имена и названия, вставные эпизоды, вроде истории убийства префекта Муммола, а сцена самойбийства Альбоина вообще переписана из Григория почти дословно (только я хотя бы оруженосца пожалела).

Вот и все. Тем же, кого огорчила мрачность рассказанной мной истории, в утешение могу сказать одно — в жизни история была другая. Возможно, еще более мрачная.

Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.