Берия незамедлительно начал чистку назначенцев Ежова, и тем же способом — расстрелами. Опять в этом кровавом ведомстве палачи казнили палачей. Судьба тех или иных нас мало интересует. Но кого Берия начал ставить на освобождающиеся вакансии?
Новые бериевские назначения на высшие посты НКВД были весьма характерны. Начальником Иностранного отдела стал Деканозов Владимир Георгиевич, Специального отдела — Гвишиани Михаил Максимович, затем Шария Пётр Афанасьевич. Все трое — грузины. Начальником Секретно-политического отдела стал Кобулов Богдан Захарович, а начальником Управления НКВД на Украине — его брат Амаяк Захарович, оба армяне из Тифлиса (в начале века армяне там составляли большинство жителей). Наконец, Секретно-политический отдел возглавил ещё один выдвиженец Берии — Меркулов Всеволод Николаевич, русский, сын офицера старой армии, но родившийся и выросший тоже в Тифлисе, “кавказец”, так сказать. Итак, из шести новых руководителей НКВД появились трое грузин, два брата-армянина и один лишь русский, да и то с Кавказа. Как видно, национальная политика в руководстве карательных органов страны русской не стала, только еврейский акцент там отчасти перешёл на кавказский.
На этом можно завершить разбор “кадровой политики” в верхах ВЧК-НКВД. Её без всякого преувеличения следует назвать русофобской. Создатель Советского государства Ленин был до революции отчаянным пораженцем, этим духом пестрят его сочинения тех лет. После победы Октября Ленин сделался твёрдым государственником, но пренебрежительного отношения к русскому народу, к сожалению, не изменил. Уже перед самой кончиной он успел напомнить о “нации рабов”, а тех, кто почитает отечество дореволюционное, а не социалистическое, тех обозвал “вызывающими законное чувство негодования, презрения и омерзения холуями и хамами”. Увы, это любят цитировать и сейчас…
Лютые русофобы Троцкий и Бухарин не были даже советскими государственниками. От слова “отечество”, даже “социалистическое”, их воротило, о чём они охотно высказывались в печати. А ведь то были вожди революции, её идеологи, члены всевластного Политбюро. В ту пору из русских трудящихся низов вышло немало молодых, одарённых и сильных духом ребят, тысячи самоотверженных Павлов Корчагиных. Они с упоением внимали этим “вождям”, почитая их за мудрецов — всезнающих и всепонимающих (они такими не были даже приблизительно, полуобразованные болтуны, и только). Каким же русофобским ядом отравляли они простые и доверчивые души нового русского поколения!
Вопрос этот сложный и трагический, о том уже много написано, не станем тут останавливаться. Приведём лишь единственный пример, как подобное русофобство распространялось, как тогда выражались, “в массах”. В 1930 году вышел том Советской энциклопедии со статьёй “Русские”. Статья коротенькая, только три с половиной столбца (статья “Евреи” занимает там же восемь полос). Вот что мог прочитать тогда о своём народе русский молодой человек: “Русской народности присваивалось положение господствующей, единственной государственной народности в Российской империи. Великодержавный национализм Российской империи стремился при этом придать понятию русской народности расширительное значение… Этой ложной идеей прикрывалась политика колониального угнетения и насильственного обрусения других народностей”.
Сказанного достаточно.
В данной статье использовались новейшие изыскания современных российских историков: З а л е с с к и й К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М., 2000; П о л я н с к и й Д м и т р и й . Ежов. История “железного” сталинского наркома. М., 2001; Н а у м о в Л е о н и д. Борьба в руководстве НКВД в 1936-1938 гг. М., 2006; С у х о д е е в В л а д и- м и р. Сталин. Энциклопедия. М., 2006.
Вадим ДЕМЕНТЬЕВ ЗРИМЫЕ СТУПЕНИ СЕРГЕЯ ХАРЛАМОВА
Мастерская заслуженного художника России Сергея Харламова располагается в самом центре Москвы. Располагается — не совсем точно сказано, на самом деле известный график ютится на чердаке в доме дореволюционной постройки на улице Малая Бронная. В наши молодые годы можно было подойти к глухой стене брандмауэра и, если в единственном оконце под крышей горел свет, смело подняться на пятый этаж, по темной лестнице вскарабкаться на чердак и бухнуть в обитую железом дверь: не спи, не спи, художник!
А он здесь почти и не спал, трудился в тишине и уединении, кропотливо и сосредоточенно резал гравюры на заготовках дерева и на полосках линолеума. Рядом стоял печатный станок, и бумажные оттиски, остро пахнущие краской, осторожно поднимались хозяином к свету, и происходило чудо: белый лист преображался, оживал то портретом, то пейзажем, а то и изящной буквицей будущего книжного оформления.
Читать дальше
