Константин Крылов - Нет времени

Это можно было бы списать на зажиточность и благоустроенность американской жизни. Но самым поразительным было то, что ровно того же качества кадры голливудские дядьки снимали не только в своём американском раю, но и во всяких местах, для веселья очень мало оборудованных. Если по ходу дела героев заносило в Индию, Йемен, Судан или Непал, сытый глянец не сходил с кадра. Более того, иной раз слой маргарина становился даже толще. Какой-нибудь изъязвленный нищий с деревянной плошкой иной раз бывал зафоткан так смачно, что хотелось его, болезного, то ли обнять, то ли съесть.

Словцо выплыло не случайно. Если тщательно отследить зрительские реакции, то гламурная плёнка на кадре вызывала вполне определённое чувство к покрытому ею кадру: желание обладать показанным. Именно обладать. То есть все остальные чувства — начиная от неподдельного ужаса и кончая дебильным прихихиком — вызывает сам фильм, но глазной маргарин исторгает из души единственное желание: иметь то, что показывают. В западных фильмах даже гнусное щупальце инопланетного монстра, само по себе гадкое и отвратительное, поблёскивает как-то так, что хочется его отрубить и повесить на стенку в качестве трофея.

В дальнейшем некий отблеск импортного сияния начал замечаться в отечественном арт-хаузе. «Страна Глухих» Тодоровского или «Москва» Зельдовича сняты с исключительной красивостью, «сравнимой с Ихним оригиналом». Однако, тут возникал обратный эффект: кино казалось «просто сделанным на Западе» и как своё не воспринималось совершенно. Это была не Москва, это была не Россия. Действие происходило в условном пространстве, населённом непонятно кем. Собственно, это было всё то же самое «ненашенское кино», просто сделанное условно-российскими режиссёрами.

«Дневной Дозор» в этом смысле оказался прорывным. Потому как это первый российский фильм, в котором этим самым видеокремом намазано.

Особенно же заметно это в тех случаях, когда показывается что-нибудь крайне негламурное — например, засраный подъезд или обшарпанная дверь. Тем не менее, маслицо-то вот оно: подъезд, во всей неподдельности своего уродства, выглядит, извините за такое выражение, как эстетический объект, а не как ужас-ужас-ужас. Получается, что Бекмамбетов знает секрет приготовления сей ведьминой мази и умеет ей пользоваться.

Тут-то до меня и дошло. Причём разгадка до обидного проста. Западный глянцевый кадр выделан по канонам рекламного ролика. Который в «совке», ясен перец, не водился.

Почему так?

Рыночная цивилизация, забуревшая в своей рыночности — это цивилизация тотальной рекламы. Тотальной — значит именно что тотальной: не-рекламы там просто не существует. [178]А рекламное мышление предполагает, что всякая вещь (а всякая вещь есть потенциальный товар) должна быть показана с лучшей стороны. Заметим: не «сделана лучше», а именно что лучше показана. Всякий предмет должен быть поставлен на самое выигрышное место, всякое яблочко — быть повёрнуто румяным бочком к свету, а бледненьким в тенёк, и так далее. Причём это умение оттачивается не на красивых вещах, а как раз на некрасивых, неудачных и так далее. Яблочко маленькое, зелёненькое — а продать его всё-таки надо, и ты начинаешь его перекладывать, показывать единственный спелый бочок, протирать, «шоб блестело».

Всякая вещь должна быть поставлена на самое выигрышное место, всё блёсткое и манящее должно быть всячески вылуплено, а недостатки умело задрапированы. На всё должен быть наведён макияж, каждый кадрик должен быть накрашен и нагламурен.

Понятное дело: для людей, которые профессионально снимают зрелища, то рекламный подход к каждому кадру, каждой сцене просто подразумевается. Даже в самой отталкивающей сцене должно быть что-то притягательное: иначе зритель не купится. А это необходимо — чтобы зритель покупался каждую секунду.

Именно этого у нас и не понимали. В советских вещах ценилась прочность, надёжность, доброкачественность, иной раз даже удобство и красота — но не манкость. Потому-то советское кино бывало иногда очень красивым, но без «теней и помады». Перестроечное чернушное порево тем более не стоит обсуждать: оно было нужно для того, чтобы вызывать ужас и отвращение, «ненавижуэтустрану». О дальнейшем и говорить нечего: люди разучились держать камеру в руках, не говоря уже о большем.

Однако ж. Лично товарищ Тимур Бекмамбетов — профессиональный заманщик: он пришёл в режиссуру, как-никак, из рекламного дела. Он сам и его команда просто-напросто знает, как снять манко : [179]так, чтобы на ободранную дверь хотелось смотреть. Более того. Из-за вполне конкретной задачи — пресловутого продакт плейсмента, которого в обоих фильмах предостаточно — рекламная подача просто подразумевалась.