Дмитрий Новоселов - Форс-мажор

- Хочешь, голуба, - обратился Ефимов к Гале. - Я у твоего дружка прямо на твоих глазах ухо отрежу?

- Вы что, прямо здесь нас убьете? - спросил я, опустив голову. - Прямо здесь, на десятом километре Московской трассы.

- Совсем тронулся, - сказал про меня Толик.

- А если отсосешь у меня как следует, - продолжал Ефимов, обращаясь к Гале. - Я его, может быть, пожалею, он умрет быстро.

Он расстегнул ширинку, достал член и помахал им перед лицом у Гали.

- Как называется эта деревня?! - зорал я. - Галя, скажи, как она называется?!

- Жуковка, - сквозь зубы прошептала Галя. - Поселок «Мечта». Наверное, она поняла мою игру.

- Ну, ты будешь сосать, или нет? - Ефимов вплотную приблизился к ее лицу.

- Значит, я подохну в поселке «Мечта»! - продолжал орать я. - А улица как называется?

- Улица без названия, - сказала Галя. - Дом - десять.

- Дом десять, - проорал я, надеясь, что полковник слышит.

Ефимов все понял, он обернулся и посмотрел на меня звериными глазами. Потом в два прыжка подскочил, прямо с болтающимся пенисом, пнул меня в пах, схватил за плечи, поднял со стула и начал трясти.

- Ты что делаешь? - вопил он. - Ты, что делаешь, скотина? - он опять дал мне в нос, потом в солнечное сплетение.

Смартфон, который я перед этим наполовину вытащил из кармана, упал на пол. Мой мочевой пузырь не выдержал, по ногам потекла теплая жидкость.

- Ты кому звонил, пидор? - заорал Ефимов и поднял трубку. - Какой номер ты набрал?

- Вам конец, - сказал я. - Половина милиции города уже едет сюда. Пока еще все можно обратить в шутку, но, если вы нас убьете, вам не отвертеться.

Ефимов внимательно разглядывал коммуникатор, потом вдруг истерически захохотал.

- Ты забыл снять блокировку, - давясь от смеха, сообщил он. - Ты ни кому не позвонил. Посмотри сюда, идиот, клавиатура заблокирована.

Я похолодел. Я действительно забыл снять блокировку. Теперь помощи ждать было уже неоткуда. Все пропало. Где ты, солнышко, посмотреть бы на тебя в последний раз, перед смертью.

В это время Толик заметил мои мокрые штаны.

- Слышь, брат, - позвал он. - Этот урод обоссался!

Ефимов отошел на шаг, полюбовался на меня и снова заржал. Они смеялись искренне и заразительно, как дети, показывая на меня пальцами. Ефим так и не застегнул ширинку.

- Посмотри на своего друга, - всхлипывая обращался он к Гале. - Он сделал в штаны от страха.

- А может, он еще и навалил, - подхватил братец. - Скоро мы почувствуем запах.

Они вытолкали меня на середину комнаты и поставили напротив Гали. Мы встретились с ней глазами. У меня текло из штанины.

- Это не от страха, - сказал я, глядя в глубину ее глаз. - Я просто очень давно хотел в туалет, еще когда ехал из города. От удара не выдержал. Ты мне веришь?

Почему-то для меня было очень важно, чтобы она поверила.

- Поверь мне, - попросил я. Она смотрела на меня полными слез глазами и молчала.

- Я их не боюсь, - заверил я ее. - Прости меня.

Помирать не хотелось. Сердце оглушительно колотило по ребрам. Мне подумалось, что я не совершил в своей жизни ни одного стоящего поступка, сейчас у меня есть единственный шанс. Я посмотрел боковым зрением на моих противников. Так, одному в пах коленом, потом быстро развернуться и ударить другого лбом по переносице. Потом бежать к двери. Нет, стоп. Дверь открывается внутрь, пока я буду с ней возиться, они меня догонят. Значит надо прыгать в окно, разбивать стекло и падать на газон. Где у нас газон? Вроде под окном, которое у меня за спиной я видел травку, туда и побегу.

Я повернулся к Толику и что есть силы, пнул его по яйцам. Толик сделал шаг назад, я промахнулся и упал в свою собственную мочу. Я был жалок. Они опять заржали.

- Ты нас не боишься? - язвительно спросил Ефимов.

- Нет, не боюсь - соврал я. - На твоем месте, - я указал подбородком на его болтающийся член. - Я бы постеснялся показывать кому бы то ни было такой пупырышек. Если бы у меня был такой малыш, то я бы сам давным-давно застрелился.

- Убей его, - сказал Ефимов брату, засовывая в штаны свои причиндалы.

Тот наклонился ко мне, занес ружье, и что есть силы опустил приклад на мою челюсть. Жуткая боль, хруст, тьма.

Мой ангел-хранитель скорее походил на монстра, чем на птицу небесную. У него были выпуклые глаза, как у хамелеона, с точками посредине, лицо, обезображенное глубокими складками, горб, из которого росли покрытые чешуей крылья и опухшие руки с неровными ногтями. Он держал посох с огромной раковиной вместо наболдажника. Он очень старался, бил крыльями так, что чешуя разлеталась в разные стороны, размахивал посохом, так, что раковина гудела при каждом взмахе, кричал и вращал глазами. Он делал все, что мог.