Борис Акунин - Дети луны(Смерть на брудершафт. Фильма четвёртая)

- Слушаюсь, ваше превосходительство… Позавчера я вернулся домой в девятом часу. Работал с чертежом до полуночи. Прислуге в это время входить в кабинет запрещается. Закончив работу, запер чертёж в сейф. У меня дома сейф. Как у всех сотрудников управления, кому дозволено брать работу домой.

Рассказ давался артиллеристу тяжело, и чем дальше, тем труднее. Шахов всё больше бледнел, смотрел вниз, но голосом не дрожал и не сбивался - твёрдости этому человеку было не занимать.

- …Вот, собственно, всё, что случилось позавчера… Поэтому, когда вчера меня вызвали на допрос, это было как гром среди ясного неба… Я не мог объяснить, кто и когда мог сфотографировать чертёж. А когда выяснилось, что… - Он издал странный квохчущий звук. - Прошу извинить, господа. Сейчас продолжу. В горле что-то… Вы позволите, ваше превосходительство?

Жуковский сам налил ему из графина и продолжил за артиллериста:

- В общем, наши агенты провели обыск у господина Шахова в кабинете. Установили, что сейф открывали только ключом, никаких следов взлома или вскрытия. Тогда с помощью подполковника реконструировали детальный хронометраж событий позавчерашнего вечера. Установили, что единственным посторонним лицом, входившим в кабинет, когда чертёж ещё не был помещён в сейф, была дочь подполковника, девица двадцати двух лет.

Командир взглянул на Шахова, словно проверяя, справился ли тот с нервами и может ли дальше рассказывать сам. Теперь Алёша начинал понимать состояние этого немолодого и, очевидно, заслуженного офицера.

- Да, Алина принесла мне чаю… Должен сказать, что она нечасто балует меня такими знаками внимания, и я всякий раз бываю очень рад… Дочь вообще по вечерам редко дома… А тут была приветлива, даже мила. Мы славно поговорили - она задержалась в кабинете, даже, представьте, отпивала из моего стакана, - сказал Шахов и сам смутился. - Вам трудно понять, как много для меня это значит… Ладно, неважно. Важно, что Алина оставалась в кабинете, когда я отлучался, пардон, в уборную… Конечно, чертёж при этом в сейф не запирал, в голову не пришло… Но мог ли я вообразить? - Подполковник скрипнул зубами, сердито потёр кулаком глаза. - Ради бога простите. Расклеился, как баба.

Никакого сочувствия к отцовскому горю генерал не проявил. Он сделал рукой хватательное движение, словно поймал в воздухе комара или муху.

- Отлучка подполковника в ватер-клозет - единственный момент, когда документы могли быть сфотографированы. Никаких сомнений: это сделала мадемуазель Шахова. Расскажите-ка про фотоаппарат.

- Я подарил дочери портативный “кодак” по случаю окончания гимназии, тому три года. Одно время Алина очень увлекалась фотографией, и у неё недурно получалось. Потом утратила интерес… Она утратила интерес ко всему…

- Вот редкий случай, когда картина преступления может быть восстановлена полностью, - подытожил Жуковский. - Девица Шахова от кого-то (предположительно от резидента) знала, что в этот день отец принесёт важный документ, и потому осталась дома. Спрятать портативную фотокамеру и блиц под одеждой нетрудно. Произвести снимок - дело одной минуты. После реконструкции событий я распорядился произвести тщательный обыск в комнате у барышни, благо она отсутствовала.

- Да, это тоже необычно, - хмуро сказал подполковник. - Алина всегда у себя часов до пяти-шести пополудни, а вчера - горничная рассказала - ушла вскоре после меня.

- Вот именно. В шифоньере, под нижним бельём, мы нашли фотопластину, на которой запечатлён чертёж орудия - снимок превосходного качества. Вот, Романов, каковы исходные условия задачи. Ну-с, господин курсант, как бы вы стали действовать дальше?

Генерал с весёлым любопытством воззрился на прапорщика.

- Есть два способа, ваше превосходительство. Можно оставить фотопластину на месте и проследить за девушкой, чтобы установить её контакты. Но я бы поступил ещё проще: взял бы Алину Шахову и допросил. С такими доказательствами она не отвертится. Интеллигентная барышня - очень лёгкий материал для хорошо подготовленного следователя, - сказал Алексей с высоты обретённых на курсах знаний. - Здесь должен быть какой-то излом личности. Тут ведь не просто шпионаж, а предательство родного отца. Если нащупать эту психическую трещину, объект расколется на половинки, как грецкий орех.

Командир корпуса переглянулся с Козловским, который ободряюще подмигнул молодому человеку. Очевидно, той же логикой руководствовалось и премудрое начальство.