Максим Калашников - Крещение огнем. Борьба исполинов

Эти золотопогонные олигофрены абсолютизировали даже специфические условия Великой Отечественной. Как вы знаете, наш солдат тех времен был экипирован по-нищенски. Посмотрите на хронику: тяжелое и неудобное снаряжение из брезентухи. Кошмарная плащ-палатка. Оно и понятно, не до жиру было. Три из четырех промышленных районов СССР оказались под немцами. Фронту надо было дать прежде всего оружие и боеприпасы. До снаряжения руки не доходили. Но вот прошли годы, СССР разбогател, а генералы по-прежнему экипировали солдата по принципу «подешевле да погрубее». Через тридцать лет после войны амуниция солдата СССР была хуже немецкой сороковых годов. Только Афганистан заставил генералов заняться снаряжением бойца. Но и сегодня оно далеко от современных требований.

Одним словом, советский генералитет стал частью отвратительного бюрократического мира. Военных сановников не интересовала эффективная оборона страны и нанесение поражения противнику в ходе глобального противостояния. Им нужны были чиновничьи привилегии, большие кабинеты, возможность распоряжаться ресурсами и финансами. А для этого нужно было раздувать армию как можно больше, завоевывая все большую долю в валовом продукте СССР, выбивая себе больше постов и подчиненных. Им нужны были миллионы бессловесных исполнителей, угодливых нижестоящих. Потому, например, генералы так не жаловали спецназ с его самоуважением и высокой самостоятельностью. Шел изрядный отбор «наверх» самых ограниченных и подлых, лишенных инициативы.

Наши Вооруженные силы превратились в болото в самые богатые 1970-е гг., при незабвенном Леониде Ильиче Брежневе.

Тогда в офицерство косяком пошли те, кто хотел много получать и ни хрена не делать. В стране, защищенной частоколом ракет с ядерными боеголовками, никто по большому счету не верил в возможность нападения на СССР. А если так, то зачем готовиться к войне? Нужно пойти на службу, получить хорошее жалованье: оно у советского взводного командира было равно зарплате отличного инженера. Да еще ранний выход на пенсию с кучей льгот светил. Как выдвинуться? Можно наводить внешний лоск, красить траву, начальству и проверяющим организовывать баньку с девочками. Если служишь и исправно продвигаешься по ступеням чинопроизводства, то в отставку уйдешь как минимум полковником.

И вот родился тип позднесоветского массового офицера: одышливый мужик с отечно-пропитой харей, в тридцать пять лет выглядевший на сорок с копейками. Туповатый, ничему не желающий учиться, но жадный до материальных благ.

Именно такие люди — тупые, подлые и корыстолюбивые — наводнили офицерский корпус. Поднимаясь вверх по служебной лестнице в мирные годы, они «топили» истинных командиров и подбирали себе подобных починенных. Потом выбивались в генералы и опять-таки тянули вслед за собой таких же недочеловеков. По мере того как уходили на покой и старели участники Великой Отечественной, их сменяли такие вот типы.

Да, конечно, подобной мразью были отнюдь не все. К войне по-настоящему готовились в Западной группе войск в Германии, где шли беспрестанные учения, в воздушно-десантных войсках, морской пехоте и элитных частях особого назначения. Но основная масса превратилась в совершенно бесполезных военных чиновников. К какой войне будущего они могли готовиться? Их с книгой-то в руках увидеть было огромным счастьем! Армия стала превращаться в фиктивно-показушный продукт. Вроде бы есть дивизии, танки, бронетранспортеры и пушки, все хорошо покрашено и по линеечке выровнено, а на деле — пшик пшиком.

К сожалению, процесс деградации командного состава и массовое проникновение в него бездарных, угодливых и вороватых подхалимов присущ многим армиям, которые долго не воюют. Нечто подобное наблюдалось, например, во Франции накануне Первой мировой. К тому времени страна более сорока лет не вела больших войн (с 1870-го по 1914-й). И потому, как только загремели первые бои, французский главнокомандующий маршал Жоффр устроил грандиозную чистку. В первый же месяц войны по служебному несоответствию лишились должностей 2 командующих армиями, 7 командиров корпусов, 24 начальника дивизий — около 30 % высшего комсостава! Их пришлось менять на настоящих военачальников: умных, храбрых, волевых, держащих руку на пульсе всего нового в военном деле, умеющих проявить инициативу и взять на себя ответственность. Граф Игнатьев, сообщая об этом в мемуарах, горестно изрекает: ах, если бы русские сделали то же самое во время столкновения с Японией в 1904-м! Мы же добавим: то же самое нужно делать с родной армией почти век спустя.