Процедура инаугурации — вещь несомненно полезная. Потому что она делает видимыми те, обычно скрытые силы, под водительством которых находится тот или иной облекаемый государственной властью человек.
Конечно, никаких ауспиций по поводу вступления в должность 44-го президента США не проводилось: коллегию авгуров (от имени которых, собственно, и происходит термин "инаугурация") благополучно заменили представители конфессий, крайне далёких от традиционных верований Древнего Рима. Здесь был и епископ-гомосексуалист, был и раввин, и мусульманский муэдзин, который, правда, как бы терялся в слаженном хоре голосов. Последний штрих вносило в эту жизнерадостную картину зрелище вице-президента Дика Чейни в инвалидной коляске. А распоряжалась всей церемонией, которая длилась непрерывно 12 часов, напоминая то ли римский триумф, то ли советскую демонстрацию на Красной площади образца этак 1951 года, сенатор от Калифорнии и сторонница однополых браков Диана Файнштейн.
Впрочем, новый руководитель крупнейшей державы мира оговорился в своей клятве на верность американской конституции, не положил руку на Библию (раритетную, Авраама Линкольна — привет из времен Гражданской войны!), да вдобавок ко всему он еще и левша, — казалось бы, всё это мелочи, но это мелочи, которых, во-первых, достаточно много и которые, во-вторых, складываются во вполне определенную и узнаваемую систему.
Барак Обама, несомненно, харизматичен, прекрасно говорит и умеет увлечь за собой множество людей — даже независимо от содержания собственных речей. В принципе, люди того же склада прекрасно реализуют себя в качестве протестантских проповедников и миссионеров, собирающих полные стадионы слушателей и многомиллионные телевизионные аудитории. Но Обама вовсе не "реализует себя". Он должен служить живым воплощением новейшей "американской мечты", её символическим продуктом — тем "сверхобщечеловеком", который должен выйти из созданного на территории США всемирного "плавильного котла" рас, национальностей и верований.
Барак Обама — не просто политик. Вернее, он — вообще не политик. Он — идеальный брэнд, образец для клонирования, что лишний раз подтверждает почти повсеместная "обамамания". Если США, в конце концов, будут населять триста пятьдесят миллионов Обам, а весь мир — семь миллиардов Обам, "конец истории", о котором мечтал еще один Обама по имени Фрэнсис Фукуяма, действительно состоится, а "великая американская мечта" победит в общепланетарном масштабе.
Пока, возможно, в Барака Обаму на самом деле не заложено каких-то особенных и равносильных сверхъестественным умений, способных вознести его в реальные повелители мира, но то, что президентом США стал "человек из ниоткуда", "поварившийся" в тамошней "большой политике" всего четыре года — это уже чудо в духе пресловутого Дэвида Копперфильда. "Человек-обложка", "человек-экран, на который каждый волен проецировать свои ожидания", — все эти и множество других определений можно считать не более чем политическими метафорами. Точно такими же, как, например, "президент кризиса" или "президент войны". Ничего ложного во всех этих определениях, впрочем, нет. Но нет в них и главного смысла. Барак Хусейн Обама — это прежде всего президент компромисса. Компромисса внутри правящей верхушки американского общества. Компромисса, обусловленного необходимостью противостоять тем грозным вызовам, с которыми сегодня столкнулись Соединенные Штаты.
Впрочем, если быть более точными, столкнулись не только Соединенные Штаты и вовсе не сегодня — налицо кризис всего способа человеческого бытия, которые больше всего бьёт по его нынешнему "глобальному лидеру".
Прежде всего, США — уже очень давно не самодостаточная страна. Если вы создаёте около 10% мировой продукции (это не считая выпуска долларов и прочих "ценных бумаг"), а потребляете около 40%, ситуация в любых Сомали с Непалами способна сказаться на вас неожиданно сильно. "Патрон" оказывается критически зависим от своей "клиентеллы" и обречен втянуться в "имперский круг", когда решение каждой проблемы вызывает несколько других, порой более крупных и значимых. В конце концов, дело заканчивается, как правило, крахом патрона и выстраиванием новой системы отношений. В истории можно найти сколько угодно примеров подобного рода.
Проблема усугубляется еще и тем, что весь нынешний способ производства, основанный на использовании невозобновляемых ресурсов, а потому работающий на свалку и пустыню, в принципе исчерпал свой потенциал, а Соединенные Штаты, которые на протяжении последнего полувека приоритетно, а начиная с расчленения Советского Союза — исключительно, пользовались всеми его преимуществами и благами, не создали никакой эффективной альтернативы глобального развития. 80% мирового научно-исследовательского потенциала было сосредоточено в США. Как и для каких целей он использовался? По большому счету, миллионы наиболее активных и интеллектуально одаренных людей, разными способами собранных со всего света, направленно были заняты созданием новых оборонных, информационных и биологических технологий, которые, в конечном счете, должны были обеспечить не просто статус-кво, а глобальный диктат и формирование мирового правительства во главе с США.
Читать дальше
