Роберт Хайнлайн - Pravda значит «Правда»

Хрущев мог подлакировать инцидент и разменять его на пропагандистские мелочи.

Или же он мог просто сказать ПРАВДУ. Эта альтернатива упоминается лишь как теоретическая возможность, поскольку простая правда марксистско-ленинскими доктринами не предусматривается. Здесь и пролегает существенное различие между правдой и pravdой.

Для Запада правда состоит из неискаженных фактов.

Pravda – это то, что служит Мировой Коммунистической Революции. Она может быть смесью фактов и фальсификаций или же просто явной, звонкой и оглушительной ложью. В редких случаях и по чистой случайности pravda может соответствовать действительности. Мне такие случаи неизвестны, но статистически вероятно, что за последние 43 года они могли несколько раз произойти.

Это сравнение не является простым цинизмом. Я взываю к авторитету самого Ленина, к его тактике революции. Согласно доктринам диалектического материализма, простая правда (какой мы ее знаем) отвергается на уровне концепции. Она не может иметь собственного существования, отделенного от потребностей и целей коммунистической партии и Мировой Революции. Наша врожденная привычка полагать, что собеседник по большей части обычно говорит правду, может оказаться нашей величайшей слабостью в отношениях с Кремлем.

Очевидно, Хрущев и его единомышленники испытывали значительные затруднения, решая, какой же должна быть pravda об U-2. Они потратили на размышления почти неделю. Я в это время был в Москве и не видел совершенно никаких признаков того, что 1 мая произошел какой-либо инцидент. Русские продолжали относиться к нам, американским туристам, со своей обычной приторной вежливостью, а в ежедневной газете (я все никак не решаюсь назвать ее источником информации) под названием «PRAVDA» не было и намека на U-2. Так продолжалось несколько дней. Это впечатление сложилось у меня вовсе не потому, что я зависел от гида-переводчика «Интуриста», поскольку моя жена читает, пишет, понимает и достаточно свободно говорит по-русски. Она выучила русский язык за два года упорных занятий на вечерних курсах Колорадского университета и у частного преподавателя.

После 1 мая мы отправились в Казахстан, в город Алма-Ату, расположенный в 2000 милях от Москвы. Это севернее Индии и совсем недалеко от границы Красного Китая. «Неделя вежливости с американцами» продолжалась. Трое американцев, единственные иностранные путешественники в этой отдаленной части Азии, пользовались безраздельным вниманием со стороны алма-атинского директора «Интуриста», двух школьных учителей (оторванных от преподавания ради выполнения роли гидов), двух шоферов и большей части персонала гостиницы. Нам нужно было лишь высказать пожелание – и его тут же исполняли.

В четверг, 5 мая, pravda все еще заключалась в том, что ничего не случилось. Но только с утра.

После полудня климат резко изменился. Хрущев наконец решил выдать такую pravdu: американский военный самолет пытался пересечь границу Советского Союза. Едва он пересек границу, советская ракета сбила его на высоте 60 тысяч футов. Советский народ очень обеспокоен тем, что Америка совершила подобный акт неприкрытой агрессии. Советский народ хочет мира. Таких агрессий он больше не потерпит. И в будущем будут сбиваться не только такие самолеты, но будут также атакованы и уничтожены базы, с которых они взлетят. Такова оказалась новая pravda Хрущева в конце его пятичасовой речи.

Единственная связь между pravdой и фактом заключается в существовании американского самолета, лежащего на советской земле. Место инцидента сдвинуто на 1500 миль. Самолет «сбит» на необычайной высоте (если это так, то выставленные в парке Горького останки самолета столь же фальшивы, как и обещания безопасности, которые Хрущев давал Надю и Палу Малетеру). Четыре долгих года унизительных неудач даже не упоминаются. Pravda подавила истину и превратила инцидент в триумф советского оружия. Советские газеты и радиостанции (все – государственные) высказывали ту же версию. Весь этот период «Голос Америки» глушился. Хрущев хотел быть уверен, что его рабы не услышат ничего, кроме pravdы.

Мы узнали о ней, когда нам приказали – а не пригласили – явиться в алма-атинский офис директора «Интуриста». Там нам прочитали длительную, очень суровую, но отеческую лекцию об агрессивной политике нашего правительства, в которой была тщательно пересказана pravda об U-2.

Едва я все понял, я сделал то, что ни одному американцу не следует делать в Советском Союзе. Я совершенно вышел из себя и накричал на директора, изложив ему все претензии США к Советскому Союзу. Моя жена весьма решительно поддержала меня, обрушив на него все, что она думает по поводу советских лагерей рабского труда, перечислив их названия и показав их местонахождения на висевшей в кабинете директора большой карте СССР, да еще упомянув, сколько людей в них погибло, включая американцев.