Арсен Мартиросян - СТАЛИН и репрессии 1920-х – 1930-х гг.

Ну, и при чем тут Сталин и НКВД?!

В первую очередь в возникновении мифа виноват лично нарком внутренних дел СССР пресловутый Николай Иванович Ежов, представивший банальную смерть из-за послеоперационных осложнений как некий успех советской разведки.

16 февраля 1938 г. в Париже скончался сын Троцкого — Лев Седов. Обстоятельства его смерти были установлены французской полицией и в принципе-то не должны были вызывать подозрений. 8 февраля у него резко обострились боли в аппендиксе, так как он долго не обращался к врачам. Его положили в небольшую частную клинику русских врачей-эмигрантов, причем в целях безопасности под именем некоего месье Мартена. Потому как узнай кто-либо из эмигрантов о том, что это сын самого Троцкого, его с колоссальным удовольствием прирезали бы, не рассуждая. Эмиграция всегда пылала особой ненавистью и злобой к Троцкому. Кроме жены Льва Седова Жанны, никто не знал, в какой клинике он лежит. Операция прошла успешно, и он быстро пошел на поправку. Однако 13 февраля у него началось сильное обострение. 14 февраля ему сделали повторную операцию, но улучшения не последовало, и 16 февраля в 11 ч. 30 мин. он скончался.

Проведенным парижской полицией расследованием было установлено, что он скончался от послеоперационных инфекционных осложнений, побороть которые ослабленный организм Седова не смог из-за низкой резистентности (сопротивляемости) организма. Когда информация о смерти Л. Седова поступила в Москву, то ее, естественно, доложили Ежову. Ознакомившись с сообщением парижской резидентуры о смерти Л. Седова, Ежов, по свидетельству одного из руководителей советской разведки Сергея Шпигельгласа, заявил ему: «Хорошая операция. Вот здорово мы его,а?»

Между тем сообщивший об этом во время следствия С. Шпи-гельглас особо подчеркивал, что Седов умер естественной смертью.Тем не менее в немалой степени из-за указанной выше реакции Ежова появился новый миф. Конечно, сожалеть о смерти ярого врага Советского Союза не приходится. Но миф остался. Со временем он даже оброс новыми деталями, часть из которых опирается на реальные факты.

Прежде всего, всегда кивают на то, что Л. Седов находился под очень плотным наблюдением агентуры советской разведки, а его ближайшим помощником был агент советской разведки Марк Зборовский — агентурный псевдоним «Тюльпан». Почему-то акцент делается на то, что именно он уговорил Л. Седова лечь именно в русскую клинику, которая, вполне вероятно, принадлежала «Обществу репатриации русских эмигрантов». Ну, и что это доказывает, если его поместили туда под французским именем, а операция прошла успешно, а когда потребовалась вторая, то врачи без всяких уговоров сделали и вторую. Ведь если следовать логике намека, что-де врачи знали, что за пациент у них на столе, то им куда легче было аккуратно устроить ему перитонит или просто прирезать на операционном столе, и дело с концом. Но ведь он же сразу пошел на поправку, а плохо ему стало только через четыре дня. Перитонит же проявляется очень быстро, едва ли не мгновенно после операции. Значит, эта версия с врачами должна быть отсечена. Тем более что по просьбе Троцкого один авторитетный врач, являвшийся его другом, изучив медицинскую документацию, полностью согласился с выводами коллег из парижской клиники. Тем не менее Троцкие не поверили даже своему врачу и стали настаивать на версии о том, что к смерти Л. Седова причастна советская разведка. Это еще больше «упрочило» миф, и с тех пор во многих публикациях как на Западе, так и в России звучит один общий лейтмотив — Седов умер «при весьма загадочных (странных, невыясненных, подозрительных и т. п.) обстоятельствах». По неуместно сложившейся «традиции», обычно подобные утверждения сдабриваются прозрачными намеками на «руку Москвы».

Вторая версия связана с деятельностью знаменитой по истории советской разведки Особой группы при наркоме внутренних дел, которую возглавлял легендарный ас советской разведки Яков Исаакович Серебрянский. Дело в том, что в 1937 г. его группе был отдан приказ о доставке Льва Седова в Москву живым. В связи с этим были разработаны два варианта проведения операции, подобрана соответствующая агентура, подготовлены маршруты отхода и переправки Л. Седова в СССР, а также осуществлены иные подготовительные мероприятия. Однако неожиданная смерть после операции внезапно поставила точку на этих планах. Но Москве-то он был нужен живым, а не мертвым. Что толку-то от трупа. Его и так могли ликвидировать запросто, без особых усилий, просто как муху. Он находился под столь плотным агентурным и техническим контролем советской разведки, что ни один его чих не оставался незамеченным, ни одно его движение не оставалось не зафиксированным, ни одно поступавшее ему или исходившее от него письмо не проходило мимо советской разведки. Так что, опираясь на заявление редакционной коллегии по составлению «Очерков истории российской внешней разведки», вновь подчеркиваю, что Седов был нужен живым. Из него планировали вытряхнуть все сведения о троцкистском подполье в СССР и других странах, о связях Троцкого и Седова с иностранными разведками и прочими влиятельными кругами западных стран, чтобы затем устроить показательный процесс с использованием массы документальных данных.