Д. Верхотуров - Сталин Экономическая революция

«Рассуждения о неизбежности в конце 20-х годов отказа от нэпа и проведения коллективизации крестьянства, о том, что иного решения быть не могло, требуют ответа на некоторые вопросы. Какое положение научного коммунизма обосновывает необходимость разорения, массового голода, невиданных страданий трудящегося крестьянства, насилия над ним как условия строительства социализма? Почему они (нэп и колхозы) не могли сосуществовать, пусть бы и соперничая друг с другом, почему непременно они исключают друг друга?» [1.С. 30]

Странное заявление для историка. Историки обычно апеллируют к документам, к историческим источникам, к историографии, но не к научному коммунизму.

И потом, любой советский историк знает, что колхозы были впервые созданы еще в 1918 году в довольно большом числе. Они пережили Гражданскую войну, потом вошли в нэп, и вплоть до начала 30-х именно сосуществовали с единоличным крестьянским хозяйством. Это — исторический факт, который был Бургановым выпущен из внимания. Историк на месте Бурганова несомненно бы поставил конкретный вопрос: в чем суть политики коллективизации (коль скоро она затронута), как она проводилась, какие этапы прошла и чем закончилась. И только потом, после обстоятельного, основанного на документальных сведениях исследования, он сделал бы необходимые выводы. От конкретного исторического знания историк подошел бы к масштабным обобщениям.

Статья Бурганова идет по прямо противоположной логике. Он сразу же начинает с постановки масштабной задачи — построения социализма по теории научного коммунизма, ни больше, ни меньше. Но, назвавшись историком, он вынужден апеллировать к историческим фактам. Делает он это, мягко скажем, не лучшим образом. Задав вопрос, почему крестьянство примирилось с коллективизацией, Бурганов отвечает:

«Нет сомнений, что обстоятельство могло играть некоторую роль в поведении части крестьянства, но оно не могло быть определяющим. Решающим было вовсе не то, что крестьянство будто бы предпочло кулацкой эксплуатации коллективное разорение и голод… Решающим в определении поведения крестьянства была его раздробленность. Этот класс «образуется простым сложением одноименных величин, вроде того, как мешок картофелин образует мешок с картофелем» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 8. С. 207–208). Именно поэтому сельское население не может предпринять успешного самостоятельного движения. По этой причине наше крестьянство не было способно организованно и действенно сопротивляться методам коллективизации» [1. С. 30].

Мысль его понятна. Крестьянство было раздробленным, сопротивляться не могло, и от этого все беды. Но это рассуждения не историка. Историк, выдвинув такую мысль, тут же доказал бы ее документально, приведя конкретные примеры попыток организации крестьянского сопротивления, которые окончились неудачей. Привел бы цифры и данные, которые бы этот процесс характеризовали. И не стал бы в этом вопросе апеллировать к фразе из Маркса.

Или вот еще пассажи такого же рода:

«Скорее наоборот: молодой рабочий класс, горящий революционным нетерпением, явился некой опорой как раз для усиления не знающей меры торопливости — ярко выраженной черты характера Сталина. Последний использовал незрелость рабочего класса для противопоставления крестьянам. На них навесили ярлыки кулака и подкулачника, и таким образом было как бы оправдано форсирование индустриализации страны за счет ограбления крестьянства.

Социальной опорой левацкой политики Сталина была мелкобуржуазность общества, беднота города и деревни…» [1.С. 31].

Историк, даже если он выдвигает такие мысли, обязательно постарается их доказать. «Молодой рабочий класс» — вот, в таком-то году лиц до 25 лет было столько-то процентов. Выходцев из деревни и имеющих стаж до года — столько-то процентов, от года до пяти лет — столько-то процентов, свыше пяти лет стажа — столько-то процентов.

«Торопливости — ярко выраженной черты характера Сталина», — вот свидетельства очевидцев, которые утверждают и показывают на примерах, что Сталин принимал необдуманные и поспешные решения. Здесь Бурганов пошел против факта. Все люди, когда-либо работавшие со Сталиным и оставившие воспоминания, говорят о прямо противоположной черте характера Сталина: неторопливости в решениях, обдуманности, внимании к мелочам и деталям.

«Социальной опорой», — вот сведения о составе партии, начиная с 1922 года, вот как менялся состав партии от съезда к съезду, вплоть до XIX съезда КПСС. Рабочих — столько-то процентов, крестьян — столько-то процентов, и так далее.