Константин Станиславский - Этика

Таких актёров с неразвитой волей, без соответствующей техники, надо было бы удалять из труппы, но беда в том, что среди такого типа актёров очень много талантливых. Менее даровитые не решились бы на пассивную роль, тогда как даровитые, зная, что им всё сходит с рук, позволяют себе эту вольность в расчёте на свой талант и искренне верят тому, что они должны и имеют право ждать точно «у моря погоды», прилива вдохновения.

Нужно ли после всего сказанного объяснять, что нельзя работать на репетициях за чужой счёт и что каждый участник готовящейся пьесы обязан не брать от других, а сам приносить живые чувства, оживляющие жизнь творческого духа роли. Если каждый актёр, участвующий в спектакле, будет так поступать, то в результате все будут помогать не только своей собственной, но и общей работе. Наоборот, если каждый из участвующих будет рассчитывать на других, то творческая работа лишится инициативы. Не может же один режиссёр работать за всех — актёр не марионетка.

Из всего сказанного следует, что каждый актёр обязан развивать свою творческую волю и технику. Он обязан вместе со всеми творить дома и на репетициях, играя на них, по возможности в полный тон.

_

Допустимо ли, чтобы артист, участвующий в хорошо и старательно срепетированном ансамбле спектакля, по верной внутренней линии, отошёл бы от неё по лени, нерадению или невниманию и перевёл исполнение своей роли на простую ремесленную механичность. Имеет ли он на это право. Ведь о не один творил пьесу, не ему одному принадлежит работа. В ней один отвечает за всех, а все за одного. Нужна круговая порука, и тот, кто изменит общему делу, становится предателем.

Несмотря на моё восхищение отдельными крупными талантами я не признаю гастрольной системы. Коллективное творчество, на котором основано наше искусство, обязательно требует ансамбля, и те, кто нарушает его, совершают преступление не только против своих товарищей, но и против самого искусства, которому они служат.

Вышло так, что после затянувшейся сегодняшней репетиции… ученикам не было где собраться, чтобы выслушать замечания Аркадия Николаевича. В фойе и уборных началось приготовление к вечернему спектаклю. Пришлось устроиться в большой общей уборной сотрудников. Там уже были приготовлены костюмы, парики, гримы, мелкие аксессуары.

Ученики заинтересовались всеми вещами и произвели среди них беспорядок, бесцеремонно брали вещи и клали их не на свои места. Я заинтересовался каким-то поясом, рассматривал его, прикладывая к себе, и забыл его на одном из стульев. За это нам сильно нагорело от Аркадия Николаевича — он прочёл нам целую лекцию.

— После того как вы создадите хоть одну роль, вам станет ясно, что значит для артиста парик, борода, костюм, бутафорская вещь, нужные для его сценического образа.

Только тот, кто проделал тяжёлый путь искания не только души, но и телесной формы изображаемого человека-роли, зачавшегося в мечте актёра, создавшегося в нём самом и воплотившегося в его собственном теле, поймёт значение каждой чёрточки, детали, вещи, относящейся к ожившему на сцене существу. Как томился артист, не находя на Яву того, что мерещилось и дразнило его воображение! Велика радость, когда мечта получает материальное оформление. Горе, если она потеряется. Больно, когда приходится уступать её другому исполнителю, дублирующему ту же роль. Костюм или вещь, найденные для образа, перестают быть просто вещью и превращаются для артиста в реликвию.

Знаменитый артист Мартынов говорил, что когда ему приходится играть роль в том самом сюртуке, в котором он приходил в театр, то, войдя в уборную, он снимал его и вешал на вешалку. А когда после грима наступало время идти на сцену, он надевал свой сюртук, который переставал для него быть просто сюртуком и превращался в костюм, то есть одеяние того лица, которое он изображал.

Этот момент нельзя назвать просто одеванием артиста. Это момент его облачения. Момент чрезвычайно важный психологически.

Вот почему истинного артиста легко узнать по тому, как он относится к костюму и вещам роли, как он их любит и бережёт. Неудивительно, что эти вещи служат ему без конца.

Но рядом с этим мы знаем и совсем другое отношение к вещам и костюмам роли. Многие артисты, едва окончив роль, ещё на сцене срывают с себя парик, наклейки, иногда тут же бросают их и выходят раскланиваться со своим измазанным лицом, с остатками грима. Они на ходу в уборную расстёгивают, что можно, а придя к себе, швыряют куда попало все части своего костюма. Бедные портные и бутафоры рыщут по всему театру, чтобы подбирать и сохранять в порядке то, что в первую очередь нужно не им, а самому артисту. Поговорите о таких артистах с портными или бутафорами. Они охарактеризуют их целым потоком бранных слов. Эти слова вырвутся у них только потому, что костюмер и бутафор, нередко принимающие близкое участие в создании костюма и реквизита, знают из значение и цену в нашем художественном деле.