Газета Дуэль: 2008_36 (584)

Ведет занятие красивенная эффектная девушка, ноги от ушей, шпильки, молодая стерва, феминистка, знающая себе цену, не называющая нас иначе как презрительно «мужчинками». На занятие пришла в мини-юбке, блузке с вырезом, на шпильках, в общем, впечатление «дразнит» очень устойчивое. Я — в первом ряду, напротив преподавательского стола. Идет занятие по какому-то там праву.

Вдруг вижу: из-под преподавательского стола вылазит милая такая мышка, серенькая, маленькая, прикольная. Я без задней мысли, от неожиданности (первый раз за 2 года), толкаю локтем соседа и говорю вполголоса: «Ой, смотри, мышка!». Сосед меня услышал, да, но отреагировать не успел. Беда в том, что услышала и она…

Вы наверняка догадываетесь, ЧТО должно произойти, но КАК это произошло!..

Стекла жалобно звякнули, стены дрогнули, курсанты вздрогнули и застыли в шоке. Наша преподавательница с выпученными глазами, без разбега, прервавшись на полуслове, с разворотом, по-моему, даже не оттолкнувшись от пола, как ниндзя взлетает на преподавательский стол спиной к нам, не прекращая визжать даже во время вдоха, на корточках (как в туалете по-большому), держась руками за стол! Представили позу? И Визжит! Вот так, с большой буквы Визжит. Даже для меня это было шоком, а для остальных? Ведь они не слышали про мышку! Красивая надменная девушка, осекшись, внезапно вскочила на стол, очень удобно на корточках устроила свою самую аппетитную часть тела на уровне наших глаз и натужно, протяжно, завыла-завизжала, как волчица, на проклятую доску на стене!

Тут дверь слетает с петель, и в кабинет влетает с горящими праведным гневом глазами на помощь насилуемой даме, как рыцарь, наш начфак (выше двух метров в высоту и трех в ширину). И застывает — сначала от акустического удара, затем в шоке.

Представили картинку, да? Кабинет, три ряда парт, за ними с квадратными неморгающими глазами, с вставшими дыбом волосами застывшие курсанты, задом к ним, в задравшейся мини-юбке, раком на корточках, на столе с возвышением визжит на доску, исступленно, багровая от натуги, с выпученными нефокусируемыми глазами, сошедшая с ума красивая девушка…

И, здание дрожит…

И как в мультфильмах, в дверях одна над другой головы курсантов из соседних кабинетов с застывающими по мере появления одинаковыми оторопевшими выражениями на физинономиях.

Тут мышка отошла от шока и скользнула куда-то, оставив лужицу. Сирену выключили. Красная как рак преподша молча слезла со стола, собрала вещи и ушла. Больше мы никогда ее не видели…

Вчера попалась хорошая бригада в операционной, с разговорчиками, с шуточками.

Рик, медбрат, с которым мы иногда делаем совместные фотовылазки, промежду прочим начал интересоваться моей географией — где, куда, откуда.

И я сказала ему, что родилась в городе, современное название которого мало что американцам говорит, а старое название знают многие, Сталинград.

Это, кстати, правда, название Сталинград действительно многим известно. Правда, как оказалось, не Рику. Тот пожал плечами и сказал, что ему и старое название ничего не говорит, и где это вообще — в России или в Украине?

И тут в разговор вступил другой медбрат, Грег. Обратился с речью, что Рику должно быть стыдно, что это известнейший город, рассказал вкратце историю битвы и о капитуляции немцев, словом, проявил полнейшую образованность. Мне прямо приятно стало. И еще Грег сказал, что планирует туда съездить — ну, не только туда, а в Москву, в Одессу и заодно в Волгоград. И что-то такое спросил — типа, когда бы ты посоветовала поехать?

Сама-то я в Волгограде с десяти лет не была, но погоду помню и говорю: «Езжай, когда хочешь, но не зимой. Зимой там должно быть холодно, противно, не стоит зимой туда соваться».

И тут Грег начал одновременно ржать и краснеть. А он светлый, покраснев, выглядит, как лобстер. Покраснел и говорит: «А ты не заметила, что фамилия у меня немецкая? Я, вообще-то, урожденный немец. И мои предки там уже у вас зимой один раз были, но для них это что-то плохо кончилось. Не, не поеду зимой. Ни за что не поеду».

Трое «оперов» одного из районов не скажу какого города Донецкой области поехали попить водки и поесть шашлыков. Кабак находился за чертой города, на объездной дороге. Пробухали всю ночь. Под утро сели в машину, водила, естественно в «дробода», так же, как и его коллеги. Проехали пару километров, на дороге стоит гаишная «канарейка». У них отношения с племенем гаишников напряженные. Ну, думают, «попали»: мы на дежурстве, со стволами в кобурах, сейчас ГАИшники нас примут по полной. А потом за вождение в пьяном виде еще и от начальства хороший нагоняй будет. Но соображалка, несмотря на количество выпитого бухла, еще работает неплохо. В общем, останавливает их гаишник. Просит водилу выйти из машины. Тот с трудом, покачиваясь, выходит. Гаишник ему: «О братан, да ты нажрался. Кажись ты к тому же еще в милиции работаешь, что-то харя твоя мне до боли знакома». А водила ему отвечает: «Посмотри на заднее сиденье». Гаишник заглядывает и видит: на заднем сидении сидит пристегнутый наручниками мужик (один из оперов). Гаишник спрашивает: «Кто такой?». Водила отвечает: «Да понимаешь, братан, решили мы с коллегой водки попить, поехали в кабак. Ну тяпнули горячительного, конечно. И тут видим, в злачное заведение входит матерый рецидивист. Мы его за 2 убийства уже несколько лет разыскиваем. Ну, решили взять. Скрутили и в отдел везем. А то, что от меня перегар, так сам понимаешь: кто же ожидал, что бандюгу такого поймаем». В гаишнике просыпается ментовская солидарность. Он говорит: «Ну, фиг с вами, все же одно дело делаем. Я вас отпускаю, только дайте посмотреть на этого засранца поближе». Водила открывает дверь, где сидит скованный браслетами его кентуха и показывает его гаишнику. И тут происходит следующее. «Дорожный волк» со всего маху бьет опера в наручниках в дюндель с ноги. И кричит: «Ну что, сцука! Добегался?». Итог этой истории таков: опер провалялся с месяц в больнице с переломом носа!!! Вот такие они, хроники убойного отдела.