Виктор Суворов: Открытое письмо Виктора Суворова издательству «АСТ»

"Резун закрыл ладонью глаза и прошептал безжизненным упавшим голосом: "Выключите, пожалуйста". У него все поплыло перед глазами…"

Допустим, что это правда.

Но как товарищ Кадетов мог эту правду узнать? И почему он эту правду выбалтывает? В любой разведке в подробности вербовки посвящены только те, кто принимает непосредственное участие в операции, и их прямые начальники самого высокого ранга. Уяснив все это, перейдем к следующему обвинению издательства «АСТ»:

"По позднейшим утверждениям англичан, инициатива исходила от самого Резуна".

Граждане издатели, каких таких англичан? У вас прямая связь с британской разведкой? Вам прямо из кабинета генерального директора МИ-6 сведения поступают? И как же быть с разоблачениями Кадетова? Ведь сколько бумаги сердешный извел, рассказывая о том, как хитроумные англичане меня в сети заманивали… И как быть с педерастом Фурлонгом, с шифровками, которые сам Кадетов читал, с документом, свернутым трубочкой, с серым ковром, мраморной пепельницей, картиной на стене и белым передником? Как быть со всеми подслушанными Кадетовым разговорами, с подставленной бабой, с коварными планами британских супостатов?

Во все щели Кадетов проник, во все унитазы, всю подноготную вскрыл, и тут вдруг выясняется, что ничего этого не было, что я просто взял да и сам к британцам пришел. По собственной инициативе. Выходит, не крутили мне фильм, глаза я горестно не закатывал и упавшим голосом не просил демонстрацию остановить.

Когда руководителям издательства «АСТ» требуется меня лягнуть, они безоговорочно верят Кадетову и его рассказам про то, как он мысли читал. Но если появляется возможность лягнуть сильнее, они Кадетову больше не верят; они верят в то, что я сам добровольно пришел к британцам, следовательно, все подробности моей вербовки, которые Кадетов расписал на несколько книг, все это безответственный треп глупого человека.

Главное же заключается в том, что сам Кадетов (если такой человек вообще существует, и он имеет какое-то отношение к внутренним органам), оказался трусливым перебежчиком. Кадетов принимал присягу на верность советскому правительству и советскому народу. Он клялся до последнего дыхания хранить им верность. Но верность не хранил. На защиту той власти выступить струсил. Когда та страна и та власть, которым он присягал, гнили и разваливались, Кадетов не удавился с горя, а благополучно перебежал на сторону победителей. Как блоха с трупа дохлой собаки, он резво перепрыгнул на живую собаку, даже не заметив и не осознав своего предательства.

В заключение — про удавившегося от горя деда.

Перед тем, как такое откровения распространять по миру, руководителям издательства «АСТ» следовало поинтересоваться у гражданина Кадетова о том, откуда ему это стало известно. Он там был? Ему кто-то рассказал? В архивах ГРУ и КГБ — все сведения обо мне, о всех моих родственниках, сослуживцах, друзьях, знакомых, соседях и пр. и пр. Ни о какой записке никто ни в ГРУ, ни в КГБ, ни в Прокуратуре, ни в Военной коллегии Верховного суда никогда не упоминал. Хотя для этих структур было бы весьма выгодно объявить: вот, даже дед его проклял!

Но не вспомнил никто ни про какую записку, ни про какие проклятия.

Об этом известно только гражданину Кадетову, который не удосужился узнать, как же по отчеству звали деда Василия. Эта неряшливость в сочинении небылиц ему свойственна. Он рассказывал о том, что хорошо знал мою жену Тамару. Которую всю жизнь звали и зовут Таней…

Дед мой Василий Андреевич Резунов прожил долгую и очень трудную жизнь (14 января 1892 — 5 февраля 1978). Его призвали под знамена в 1911 году. В Первой мировой войне воевал с первого дня. Рядовым в пехоте. В траншеях. Во время Брусиловского прорыва в июле 1916 года был тяжело ранен и попал в австрийский плен. После плена вернулся домой в Екатиринославскую губернию, которую вместе со всей Украиной, Крымом, Прибалтикой и пр. некто Ленин сдал германскому кайзеру. Ленинская измена Родине пришлась моему деду весьма не по душе. С того момента Василий Резунов стал Резуном.

Дед прошел через Гражданскую войну. Красный террор испытал на своей шкуре — бит комиссарскими шомполами. Потом голод 1921–1922 годов, первая попытка коллективизации под именем коммунизации, после чего — настоящая коллективизация и жуткий организованный комиссарами голод, когда на соседнем хуторе Садовом обезумевшая женщина зарезала и сожрала свою малолетнюю дочку, а рядом, в селе Соленом, под охраной головорезов из ГПУ гнил под дождем отобранный у народа, ссыпанный на землю хлеб, и ревели согнанные со всей округи коровы, которых никто не кормил, не поил и не доил. Которые так все там и передохли.