С 1975 года и до самой кончины научно-педагогическая деятельность А. Г. Кузьмина оказалась связана с Московским государственным педагогическим институтом (ныне - Московский педагогический государственный университет), где он был профессором кафедры истории России почти тридцать лет.
* * *
Нам, первокурсникам 1977 года, несказанно повезло. Именно в 1977 году Аполлон Григорьевич впервые начал читать цикл лекций на очном отделении истфака МГПИ. Он был еще молод и полон сил, ему было самому интересно с нами работать. Уже вскоре вокруг него сложился кружок наиболее близких ему студентов, для которых Кузьмин стал не только научным руководителем, но и Учителем с самой большой буквы. Все пять лет нашей учебы в институте он возился с нами как с малыми детьми - рассказывал, показывал, учил, хвалил и, как это ни удивительно, практически никогда не ругал. Он верил в наши силы, возможности и способности больше, чем мы сами. Он возил нас по историческим местам России. Он беседовал с нами в аудиториях и в коридорах института, а потом эти беседы продолжались у него дома или на даче. Приглашал к нам на встречи интереснейших писателей и ученых - В. Чивилихина, Ф. Нестерова, В. Бегуна и многих других. Он делился с нами своими радостями и горестями, но делил с нами и наши радости-печали. Помнится, как-то Кузьмин позвал меня и еще нескольких моих товарищей к себе на дачу встречать Новый год. Мы встретились в метро "Беляево", потом ехали на автобусе до Ватутинок, потом еще довольно долго шли пешком (его дача, а на самом деле - обычный деревенский дом, находилась в деревне
Конюшково под Троицком). И все это время Аполлон Григорьевич пребывал в каком-то особенно приподнятом настроении, веселился, очень бодро шагал по заснеженным тропинкам, так что даже мы за ним не поспевали. И только когда мы добрались до Конюшкова, вошли в холодный дом (печку еще надо было растапливать), Аполлон Григорьевич, все так же улыбаясь, раскрасневшийся с мороза, залез в свой рюкзак и достал оттуда стопку книг. Оказалось, что это была только что вышедшая в серии "ЖЗЛ" его книга - "Татищев". Она хранится у меня до сих пор. И еще помню, как отец, наслушавшись моих рассказов об Аполлоне, сделал для него подарок - трубу для самовара. Аполлон Григорьевич этот подарок ценил…
Мы в самом деле очень полюбили Кузьмина. Он стал постоянным героем нашего студенческого фольклора, его приговорки и слова стали крылатыми в нашей среде. А мой давнишний друг и однокурсник Алексей Карпов (ныне известный историк и писатель, автор многих книг) написал несколько поэтических пародий на Кузьмина, которые сам Аполлон Григорьевич, обладавший потрясающим чувством юмора, как-то сразу "заценил". Помню, что ему очень нравилась одна пародия, написанная Алексеем еще в 1978 году, которую мы распевали на мотив "Цыганочки":
Выскочил из хаты Рюрик,
Ошалев, заголосил:
"Кто же я, норманн иль русич?
Или вовсе славянин?
Или кельт я? Братцы, дожил…
А норманнов вовсе нет?
Или, может быть, о Боже,
Я неведомый венед?
Мол, язык славянский знаем…"
Замолчал, качнулся вдруг
И безумными глазами
Тупо посмотрел вокруг…
Тихо на Балтийском море. Редкий крик - и тишина. То кричат варяги с горя, Начитавшись Кузьмина.
А другая пародия, написанная Алексеем уже с моим участием в том же 1978 году на мотив популярной тогда песенки "Про собачку Тябу", вошла… в лекционный курс Кузьмина. В течение долгого времени Аполлон Григорьевич цитировал ее во время своих лекций. Как я понимаю, он ценил этот стишок за, так сказать, общую теоретическую направленность, выдержанную в духе его любимого вопроса "В чем проблема?":
Как хорошо, о Боже мой, на семинар придти родной И только там узнать, какая нынче тема. Потом немного помолчать, секунд так десять или пять, И громко закричать: "Ну, в чем проблема?"
Проблемы окружают нас повсюду. Туда ходил Рамзес, или оттуда? Как до среды занять у Жоры-скряги? И кто такие, собственно, варяги?
С годами наш кружок становился все шире и шире, ибо пополнялся новыми и новыми студентами-историками. Нашими друзьями и коллегами стали ученики Кузьмина предшествующих времен. Особенно стоит сказать о Людмиле Вдовиной, ученице Кузьмина еще с того времени, когда он преподавал в Рязанском пединституте, и о Владимире Вышегородцеве, которого сам Аполлон Григорьевич любил как-то очень по-отцовски. К сожалению, Володя несколько лет назад умер…
Читать дальше
