Гленн Йеффет - Прими красную таблетку - Наука, философия и религия в «Матрице»

Может ли наука обеспечить абсолютную достоверность, которую так искал Декарт? Ньютон и многие другие полагали, что да, однако на самом деле ответить нужно «нет». Подумайте о Матрице. У тех, кто заперт в ней (как Нео до своего освобождения), есть та же самая наука, что и у нас. Их мир — просто копия нашего, субъективно, по крайней мере. Итак, в «Матрице» физические законы реального мира оказываются идентичными законам Матрицы. (Несмотря на то что «законы» Матрицы можно «сгибать» или время от времени «ломать», что позволяет тем, кто знает ее подлинную природу, перепрыгивать с крыши одного здания на крышу другого, уклоняться от пуль и, наконец, в случае Нео, контролировать «реальность» Матрицы самостоятельно.) Однако мы можем вообразить во всем похожий на «Матрицу» фильм, за исключением того, что законы «реального» мира будут отличаться от законов «воображаемого» мира, единственно доступного большинству людей.

Предположим, к примеру, что в Матрице люди (как мы) привязаны к земле и должны использовать похожие на самолеты средства, чтобы летать по воздуху. Но в реальном мире люди могут летать, просто захотев этого (как делает это Нео в конце фильма). В этом случае законы Матрицы (которые мы считаем истиной своего мира) будут не похожи на настоящие законы природы. Следовательно, законы природы, открываемые благодаря неизменным, регулярным, повторяющимся и поддающимся количественному определению элементам нашего опыта, могут оказаться лишь законами нашего опыта, а не подлинными законами природы.

Сегодняшние реалисты могли бы доказать, что абсолютной достоверности достичь невозможно, достаточно высокой вероятности. Лучшее объяснение того факта, что наш опыт состоит из неизменных закономерностей, — это то, что наш опыт отражает реальность. Мы не можем опровергнуть существование некой Матрицы: вполне возможно, что реальные законы природы не имеют ничего общего с тем, что предполагает наш опыт; вместе с тем, это очень маловероятно, и, кроме того, мы не располагаем точными доказательствами существования Матрицы. Поэтому разумно сбросить со счетов эту вероятность, даже если ее нельзя абсолютно опровергнуть.

В философии есть и другое направление, противостоящее реализму. Может, оно справится лучше? Джордж Беркли (1685–1753) [15] Беркли высказывался в защиту идеализма во многих работах, например, в работе «Три разговора между Гиласом и Филонусом». Здесь он также попытался доказать несостоятельность реализма, особенно реализма в определении Джона Локка (1632–1704), которое нашло отражение в его философском трактате «Опыт о человеческом разумении». защищал идею о том, что физические объекты, которые мы воспринимаем органами чувств («воспринимаемые» объекты) — это не что иное, как комплекс ощущений. Таким образом, такое средство передвижения, как «Навуходоносор» (транспортное средство на воздушной подушке в «Матрице»), — это не что иное, как неизменный, целостный и повторяющийся комплекс образов, запахов, звуков, текстуры (включая прочное «ощущение» палубы и т. п.), который ведет себя закономерным и предсказуемым образом. Поскольку звуки не могу существовать без того, чтобы их слышали, образы — без того, чтобы их видели, и т. д., Беркли доказал, что быть реальным — значит просто быть воспринимаемым или ощущаемым. Такой взгляд называется идеализмом. Похоже, Морфеус сознает возможность такой точки зрения, когда спрашивает: «Как ты определяешь реальность? Если ты говоришь о том, что ты можешь переживать, внушать, обонять или видеть…»

Итак, Беркли утверждает следующее: быть реальным — значит быть ощутимым. Физические объекты реальны, уж будьте уверены. Но это потому, что они есть часть нашего опыта. За пределами нашего опыта ничего нет. В самом деле, мы больше ничего не знаем о физических объектах, кроме того, что это комплекс ощущений, а ощущения не могут существовать без разума. В идее о мире, внешнем по отношению к нашему опыту, заложено внутреннее противоречие. [16] Не все идеалисты согласились с Беркли по поводу того, что идея о внешнем нашему сознательному опыту мире содержит внутреннее противоречие. Некоторые, например немецкий философ Иммануил Кант (1724–1804), который исповедовал особенно тонкую форму идеализма под названием трансцендентальный идеализм, допускали, что за рамками опыта может быть какая-то реальность, только мы не можем этого знать и даже представить не в состоянии, что она собой представляет. Читайте «Критику чистого разума». Должна также отметить, что можно быть реалистом в отношении повседневных, «видимых» объектов, но антиреалистом касательно тех разделов научных теорий, которые ссылаются на «не поддающиеся наблюдению» сущности, такие как атомы. Смотрите, к примеру, книгу «Научный образ» Баса Ван Фраассена. Споры о «реализме» в рамках философии науки — это более узкий, эпистемологический вопрос, а не широкая метафизическая проблема, обсуждаемая здесь.