О. Авдеева - Черты фамильного сходства

Когда и как родилась сказка о беззаботном, розовом детстве, о безмятежной юности? Наверное, соизмеряя взрослые свои заботы и переживания с оставшимися в той далекой поре, человек по простительной забывчивости склонен преуменьшать плату, которой окупаются и первое его знание о зле, и первое сомнение, и первая серьезная обида… Никто не может помнить всего, но писатель обязан помнить многое. Золотой запас впечатлений детства и юности дается ему на всю жизнь.

Разные писатели по-разному используют этот драгоценный запас, но он непременно скажется и на их мироотношении, и — прямо или опосредованно — в их художественной практике.

В творчестве Галины Ширяевой впечатления детства и юности стали основой художественного постижения жизни, хотя биография писательницы никак не проецируется на ее книги. Но сила и свежесть чувств отроческих и первых юных лет, острота реакции на жизненные впечатления, возвышенно-романтический настрой души и неприятие компромиссов со своей совестью — все это счастливо сохранилось в эмоциональной и художественной памяти писательницы и с убедительной психологической достоверностью передано в ее лучших произведениях.

«…Совершеннолетним можно бы было понять, что „ребячество“ с двумя-тремя годами юности — самая полная, самая изящная, самая наша часть жизни, да и чуть ли не самая важная, она незаметно определяет все будущее» — так писал А. И. Герцен в «Былом и думах», и не эта ли истина побуждала и побуждает писателей обращаться к «детству, отрочеству, юности», отыскивая в той поре истоки силы и слабости характера, прослеживая процесс его кристаллизации.

Конечно, жизнь потом неизбежно внесет свои коррективы, не раз проверит крепость и подлинность заложенных ранее нравственных устоев. Но «разве детство — не жизнь?!» — спрашивает писательница. Действительно, разве минуют совсем юного человека ситуации, требующие от него верности и мужества?

В героинях ранних повестей и рассказов Г. Ширяевой есть нечто родственное духовному облику «Некрасивой девочки», если вспомнить хрестоматийно известное стихотворение Николая Заболоцкого.

Им «все на свете так безмерно ново, так живо все, что для иных мертво!», им свойственна та же способность самоотрешенно переживать чужие заботы и радости, в них сквозит та особая «младенческая грация души», которая непременно связана с неосознанностью, импульсивностью своих самых лучших проявлений.

Вьюжной ночью, не думая об опасности, бросается девочка на поиски своего одноклассника, заблудившегося на пустынных пространствах заледеневшей Волги (рассказ «Валя и Валька»). В смертельно опасной ситуации принимает на себя главный удар Талька, выручая друга («Сказка о Талькином луче»). Их сверстницы из других произведений Г. Ширяевой не боятся подставить себя под кулаки компании подростков, если те обменивают дедовские награды или забавляются беспомощностью животного, могут надменно сказать приезжему мальчишке, не оценившему их родного города: «Знаешь, я тебя поближе рассмотрела, и ты мне не понравился…»

Писательница постоянно ищет такие жизненные ситуации и психологические конфликты, которые пробуждают в человеке личность, поднимают его до состояния внутренней самостоятельности, требуют решительности и мужества в отстаивании своих принципов. Со временем юному, вступающему в жизнь человеку представится — и не раз! — случай проявить не мгновенную смелость, а мужество духовное, способность различать зло, маскирующееся под добро, меняющее свой облик, и если до поры не бороться с ним, то противостоять ему внутренне. Подобный напряженный психологический конфликт изображен в одной из позднейших повестей Г. Ширяевой «Земля лунной травы».

Такие характеры не избегают столкновений, не пасуют перед напором чуждой воли. Обаяние их — и это особенно явно проявилось в повестях семидесятых годов — обусловлено не столь частым в ранней юности даром любить и беречь в первую очередь не себя самого, а свое, свои убеждения, связанные с осознанием важных нравственных ценностей. Разумеется, прежде всего эти ценности нужно выявить, различить в окружающем мире, что опять же не так просто и может совершиться отнюдь не путем дидактических наставлений.

Есть разные методы, разные пути воспитания личности. Один, названный двумя строками выше, не получил признания в педагогике, однако он порой оказывается поразительно живучим в нашей повседневной воспитательной работе. Второй — воспитание практическими делами, живой жизнью, примером реально зримого нравственного достоинства. Понятно, что он, этот метод, и несравненно труднее. И все же как важно и благодатно, когда на пути подростка, юноши да и любого из взрослых встречается человек, чья безупречная нравственность, высота гражданских идеалов, нерасхождение слов с делом сами по себе становятся истоком совершенствования окружающих.