Литературная Газета - Литературная Газета, 6625 (№ 50/2017)

Статистические данные этого периода свидетельствуют о том, что во внесудебном порядке – как через Особое совещание, так и через тройки – проходили дела по всем преступлениям, включая преступления против порядка управления, хозяйственные, имущественные и преступления против личности. С 1921 по 1924 г. контрреволюционная деятельность в общем объёме работы ГПУ – ОГПУ занимала немногим более 25%. К 1926 г. она ещё более понизилась и составила 14,5%.

Выдвинув задачу любой ценой ускорить рост промышленного потенциала, руководство страны основным источником средств для сверхиндустриализации избрало крестьянство, что порождало недовольство крестьян. Как вынужденная мера вступили в силу методы принудительного изъятия хлеба. Высокая эффективность этих методов на первоначальном этапе порождала иллюзию преимущества административно-командных методов и служила оправданием репрессий как одного из средств решения экономических проблем.

На смену чрезвычайным мерам по хлебозаготовкам с осени 1929 г. пришла коллективизация на принципах принуждения, откровенного насилия и диктата. Материалы статистики этого периода отражают борьбу органов ОГПУ с кулачеством, активно выступающим против советской власти. Возрастает количество преступлений, связанных с контрреволюционной агитацией и пропагандой, террором. Около 80% привлечённых к уголовной ответственности крестьян осуждались именно за эти преступления, сотни тысяч были раскулачены и высланы из родных мест на спецпоселения. Но следует подчеркнуть: расстреливали в основном за уголовные преступления.

Репрессируя одних, отмобилизовать других

В конце 1920-х – начале 1930-х годов резко возрастает число лиц, осуждённых за контрреволюционные преступления. В общественном сознании утверждалась концепция, согласно которой трудности, не­удачи и провалы в экономике и особенно в промышленности, многочисленные аварии, пожары, взрывы и другие происшествия объясняются результатом диверсий и вредительства со стороны внутренних контрреволюционных сил и именно в успешной борьбе с вредительством и диверсиями – залог экономического развития Советского Союза.

Вполне закономерным следствием такой политики стал громкий судебный процесс о вредительстве – так называемый Шахтинский, первый в череде процессов, направленных против научно-технической интеллигенции. Правительство перекладывало на неё вину за многочисленные провалы в экономике и резкое снижение уровня жизни народа. Фабрикуемые судебные процессы, инициированные Политбюро ЦК ВКП(б), преследовали цель: репрессируя одних, через страх отмобилизовать усилия других и таким методом стимулировать развитие экономики. Отчасти это удалось.

Международная обстановка также оставалась сложной. Нависала угроза мировой войны. В этих условиях предстояло укреплять оборонный потенциал страны и его материальную основу – экономику. И в качестве эффективного силового инструмента, обеспечивающего процесс социально-экономических изменений, руководители государства активно использовали ОГПУ. Происходило ужесточение карательной политики и, как следствие, расширение внесудебных полномочий органов безопасности.

10 июля 1934 г. в соответствии с постановлением ЦИК СССР органы государственной безопасности вошли в состав Народного комиссариата внутренних дел (НКВД). Из системы ОГПУ упразднялись Судебная коллегия и тройки. Право внесудебного рассмотрения дел о государственных преступлениях сохранялось только за Особым совещанием при НКВД СССР (ОСО НКВД СССР).

После убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. появилось ставшее впоследствии широко известным Постановление Президиума ЦИК и СНК СССР, которое вводило «облегчённый» порядок ведения следствия и судопроизводства по делам, связанным с терроризмом. Постановление ЦИК СССР от 14 сентября 1937 г. распространило сходный порядок на дела «о контрреволюционном вредительстве и диверсиях». Эти нормативные акты практически исключали нормальное рассмотрение дел и полностью лишали обвиняемого возможности защищаться. Именно в это время кривая статистики по борьбе с терроризмом идёт вверх. Начинаются массовые репрессии в отношении действительных и мнимых террористов.

Из доклада Н.И. Ежова на пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 г.: «Анализ арестов за 1935–1936 гг. показал, что борьба велась преимущественно с отдельными случаями антисоветской агитации, с должностными преступлениями, хулиганством, бытовыми преступлениями и т.д. Из общего количества репрессированных в эти годы около 80% падало на всякого рода мелкие преступления, которые являлись по существу объектами работы милиции, а не органов Государственной безопасности».