Игорь Гергенрёдер: О фактах, отражённых в повести Игоря Гергенрёдера. Мих. Геслер. «Чистая дево, радуйся…»

Положение создалось чрезвычайно серьезное. Местная власть совершенно растерялась. Внутри пудовочкинского отряда не нашлось энергичных людей, которые могли бы вытравить линию Пудовочкина (комиссара Кузина Пудовочкин «за несогласие» посадил в тюрьму; туда же попала и часть членов кузнецкого исполкома). А население глухо волновалось; реакционные элементы поднимали голову, стремясь использовать благоприятный случай для организации всех недовольных советской властью.

Немногие кузнецкие коммунисты снова забили тревогу. Они поспешили сообщить о происходящем в Пензу, Сызрань и другие города. Но было уже поздно. События назревали с катастрофической быстротой.

Время близилось к Пасхе. Была на исходе «страстная неделя». Церкви были переполнены набожными кузнецкими буржуа и мещанами. Превосходное время и место для «организационной» работы. И те, кому нужно было, поспешили это положение использовать. Сперва намеками, а затем все явственнее и прямее зазвучали с амвонов призывы к «православным». Одновременно велась работа и в других направлениях. Контрреволюция спешила ковать железо, пока горячо. Кузнецкие буржуа, которым Пудовочкин нанес удар по самому больному месту – по карману, лихорадочно собирали вокруг себя плотное ядро единомышленников, родственников, знакомых и т. д. Обывательскую же массу нетрудно было запугать и с’агитировать, поскольку, действительно, разложившийся отряд Пудовочкина и для обывателя был ощутительной угрозой благополучию последнего.

Сейчас трудно сказать, как удалось контрреволюционным элементам так быстро сорганизовать чуть ли не всю кузнецкую обывательскую массу, выработать четкий, ясный и продуманный план действий, заранее подготовив день и час выступления, но все это было налицо и, несомненно, тут действовала опытная и умелая рука.

Развязка наступила в предпасхальное утро, в субботу 4 мая. Только что отошла ранняя обедня. Бойцы отряда, расквартированные по два, по три человека в обывательских домах, безмятежно спали. Вдруг где-то в городе гулко ахнул миномет, и тотчас же все колокола залились тревожным перезвоном.

Набат!

Недоумевающие всполошенные красногвардейцы повыскакивали из домов. Но немногим удалось пройти хотя бы несколько шагов. Колокольный звон разбудил и поднял самую страшную и жестокую стихию, – стихию озверевшей обывательщины. Все было обдумано и подготовлено заранее. Удары топоров, вил и гирь обрушились на головы сонных или полусонных бойцов пудовочкинского отряда. В течение нескольких минут было умерщвлено, вероятно, не менее сотни красногвардейцев. За остальными началась охота. Били на дворах, на улицах, на площадях. Били холодным оружием, били из винтовок, револьверов, охотничьих ружей. Уже павших мертвых кромсали на куски, топтали ногами, обливали горящим керосином.

«Православные» орудовали во славу господню. Под трезвон колоколов, под торжественное пение из церквей.

Где-то трещал пулемет. То оставшаяся часть отряда отбивалась от озверевшей толпы. Затем, словно эхо, затакал пулемет со станции. Прибыл сызранский отряд железнодорожников под командой т. Агафонова (кузнецкого коммуниста-железнодорожника). Хвалынцы очутились между двух огней. В конце концов, оставшиеся пудовочкинцы были вынуждены сдаться прибывшему отряду. Только это и спасло их от поголовного уничтожения.

Весь день и вечер шла своеобразная «зачистка». Кузнечане вылавливали по дворам отдельных красногвардейцев и расправлялись с ними. А к ночи, отмывши руки от крови, в праздничных одеждах спешили в храмы. Христосовались. Поздравляли друг друга. С амвонов, клиросов неслось торжественное:

– Христос воскресе… смертью смерть поправ…

– Ангел вопиеше благодатней: чистая дево, радуйся и паки реку радуйся… Ликуй и веселися, Сионе…

Колокола, соперничая друг с другом, заливались в веселом праздничном трезвоне. Горели бочки. Попы, торопясь, спешили освятить выставленное рядами «разговление»: и куличи, пасхи.

– Христос воскрес!

– Воистину воскрес.

Чмок. Чмок. Чмок.

А невдалеке от собора, на площади белели жуткие штабели мертвецов, раздетых, истерзанных… Свыше 300 трупов – таковы были результаты кровавой пасхи.

Чистая дево, радуйся!..

Мих. Геслер

„Саратовские известия“, номер 100 от 14 апреля 1928 г.

Примечательно: слова «советы», «советская» (власть) в статье напечатаны с маленькой буквы. И, оказывается, и тогда было в ходу слово «зачистка», ставшее столь известным из-за войн в Чечне.