Франсуаза Саган: Страницы моей жизни

Чтобы объяснить дальнейшие события, я вынуждена обратиться к моей личной жизни, хотя, как правило, я этого тщательно избегаю. Однако некоторые книги требуют пояснений, в частности « Через месяц, через год », третий по счету роман в нескончаемом списке моих творений. О Ги Шёллере я немногое добавлю. И не вернусь больше к « Смутной улыбке », хотя наша встреча с Шёллером в некоторых отношениях была подобна звукам виолончели на заднем плане моей жизни, мелодии, которую он полностью и долгое время проигрывал, сам не очень это сознавая. Чтобы избавиться от нее, я сбежала в Милли-Ля-Форе, укрылась в очаровательном домике с мельницей, который арендовал Кристиан Диор, и провела там зиму с моей лучшей подругой детства и одноклассницей Вероникой. Нас навещали разные люди, но добирались они к нам с трудом из-за проблем с бензином. Однажды прекрасным утром я, напевая, отправилась с моей прекрасной мельницы навстречу Жюлю Дассену и Мелине Меркури, приезжавшим к обеду, и на обратном пути, попав в канаву, ставшую позднее причиной гибели десятка человек, я потеряла управление; моя машина врезалась в откос, к счастью, выбросив моих пассажиров, но зато придавив мне шею. Жюль Дассен, ехавший сзади, притормозил, бросился ко мне; и пока Мелина, совсем обезумев, бежала по полю, взывая к Аиду, владыке царства мертвых, он пытался оживить меня дыханием рот в рот. Я – единственная женщина, которую Жюль Дассен, неотразимый Дассен, в течение получаса целовал в губы на глазах у Мелины. Но я находилась в коме, увы…

То была моя первая смерть. Меня соборовали (ко мне «Ангелы небесные»…) и, хотя я была на волосок от смерти, повезли в Париж на «Скорой помощи», впереди которой, развив предельную скорость, со слезами на глазах и в полном отчаянии мчался мой брат. Я любила его. Около трех лет мы прожили вместе на улице Гренель, на первом этаже дома, расположенного рядом с русским посольством; вполне любезные полицейские, охранявшие это посольство, с готовностью помогали нам отгонять подальше наши нелепые драндулеты – чтобы наши моторы не будили каждую ночь посла. Потому что мы часто заводили их рано утром, устраивая нашим развалюхам, слегка помятому гоночному «Гордини», например, пробежку по шоссе, во время которой шум, ветер, встряски отрезвляли того из нас двоих, кто в этом нуждался. Те быстро промелькнувшие годы оказались одними из самых счастливых в моей жизни, и, хотя мой брат покинул меня, я не могу удержаться от смеха, вспоминая наше жилище, состоявшее из ненужной нам кухни, гостиной с пианино, софы, обитой искусственным леопардовым мехом, и двух спален с ванными комнатами. Может быть, в той «Cкорой помощи», когда мое сердце остановилось на какое-то время, а потом забилось вновь, я выбрала жизнь ради брата. В Париже меня ожидало немало людей, и среди них – хирург Лебо, который отказался делать операцию и тем самым спас мне жизнь.

Через месяц, наряду с другими посетителями, в клинике появился Ги Шёллер. После двух лет сложных эмоциональных переживаний и месяца размышлений наедине с собой он, несмотря на мои бинты и синяки вокруг глаз, явился просить моей руки. Я вручила ее ему больше чем на год – на то время, что мы были женаты и жили вместе: он – удивляясь мне, я – восторгаясь им, жили и были счастливы, но вместе с тем и несчастны. Я слишком боялась разонравиться ему и просто не могла ни писать, ни смеяться. А поскольку нравилась другим, случилось то, что должно было случиться. В результате как-то вечером, придя к ужину домой, я схватила свою собачку Юки, дорожную сумку, халат и, с трудом пробормотав несколько фраз, безо всяких объяснений развернулась на 180 градусов. В кафе «Флор» я встретилась с человеком, который днем часто поджидал меня там, и мы втроем – Жан-Поль, Юки и я – уехали на юг. Каким ласковым оказалось Средиземное море для разбитых сердец…

Я рассказываю все это лишь для того, чтобы объяснить, откуда взялся такой «лилипутский» текст, как « Через месяц, через год »– всего 185 страниц и с десяток основных персонажей. Правда, двадцать страниц из него улетели в окно отеля «Лютеция», что на бульваре Распай, и я должна была к понедельнику переписать их и вручить Жульяру, чьи печатные станки уже стучали. К несчастью, именно в то воскресенье к обеду пришли супруги Дассен…

Роман « Через месяц, через год » вышел поэтому худеньким, как недоношенный ребенок, и выглядел таким же слабеньким. Критики набросились на меня: «Это же просто черновик! Мадам Саган, по всей видимости, утратила достоинство, выражавшееся в ясности стиля и лаконичности, которые составляли очарование ее книг. Стоит заинтересоваться героем, как он исчезает со сцены, а вместо него появляется другой, но он не запоминается…» и т. д. Тем не менее за два дня было продано более двухсот пятидесяти тысяч экземпляров книги, ибо читатели решили, что она у меня последняя. Журналисты же написали мою короткую, с их точки зрения, безнадежно короткую биографию.