Армен Гаспарян - Операция Трест. Советская разведка против русской эмиграции. 1921-1937 гг.

Едва Якушев закончил говорить, как встал Климович. Пристально глядя в глаза гостю, он попросил его ответить всего на один вопрос: каким образом столь многочисленной организации удается избежать арестов? Агент ГПУ внутренне похолодел. Позднее, в своем отчете для Лубянки, он напишет, как примерно ответил на тот вопрос: «Господа, неужели вы думаете , что Гражданская война, голод и возврат к нэпу не посеяли разочарование, неверие в революцию? Дальше, прошу не обижаться, но вы, господа, судите примерно, как в басне Крылова: сильнее кошки зверя нет. А кошка нас кое-чему научила, хотя бы конспирации. Мы имеем своих людей во всех звеньях советских учреждений и имеем возможность отводить удары. Наконец, господа, сидя здесь, в Берлине, трудно иметь представление, что делается в Москве, в России...»

У других участников встречи вопросов не возникло. Фон Лампе поблагодарил Якушева за интересный доклад и проводил его. Едва за гостем закрылась дверь, как встал Климович. Оглядел своих соратников и, чеканя слова, бросил: «Господа, это опасный человек. Он провокатор ГПУ». На него набросились с упреками: дескать, как можно так говорить о соратнике из Москвы. Климович сделал вид, что согласился, и лишь его глаза выдавали сокровенные мысли: от своих слов он не отказывался.

Для Якушева испытания не закончились. Дело в том, что о его визите к представителям барона Врангеля немедленно узнали лидеры Высшего монархического совета. Для них чины русской армии были лютыми врагами. Прежде всего генерал Климович, открыто называвший Маркова Второго перечницей. Подробности нелицеприятного, но крайне необходимого ГПУ для укреплений позиций «Треста» разговора с Марковым Якушев описал в своем отчете для Артузова:

«— Готовы ли вы к перевороту ?

— А вы готовы ? Назовите имя будущего хозяина Земли Русской ?

— Голубчик, вы должны понять...

— А мы назвали это имя на съезде МОЦР: его императорское высочество Николай Николаевич!Другого люди не знают и знать не хотят!

— Но единственная преграда — великий князь стар и бездетен. Неприемлем как претендент на престол с легитимной стороны. Существует закон о престолонаследии. Мы понимаем ваши чувства, но вы поступили неразумно...

— Поступили, как велит совесть! Николай Евгеньевич! Не великие князья Кирилл и Дмитрий Павлович, а его императорское высочество Николай Николаевич! И вот вам наше последнее слово: если вы не поддержите нас — мы отойдем от вас, а на Европу нам...»

Внимательно изучив итоги встреч в Берлине, руководство иностранного отдела ГПУ приняло решение ввести в игру новое действующее лицо — генерального штаба генерал-лейтенанта Николая Михайловича Потапова. Старый знакомый Якушева по Петербургу, он был прекрасно известен и штабу генерала Врангеля.

Он родился в 1871 году в Москве в семье чиновника. Окончил кадетский корпус, артиллерийское училище и Академию Генерального штаба. В годы Первой мировой войны служил в Главном управлении Генерального штаба на должности генерал-квартирмейстера. Опытнейший разведчик царской армии, он пользовался в Генштабе заслуженным авторитетом, и поэтому его решение сотрудничать с советской властью повлияло и на выбор многих его младших коллег. Правда, существуют сведения, что Потапов уже с июля 1917 года сотрудничал с Военной организацией Петербургского комитета РСДРП(б), и если это действительно так, то его решение признать большевиков выглядит вполне естественным. После октябрьского переворота Потапов занимал должность начальника Главного управления Генштаба, одновременно являясь помощником управляющего Военным министерством и управляющим делами Наркомвоена. В июне 1918 года он становится членом Высшего военного совета, спустя год — председателем Военного законодательного совета при РВСР. Таким образом, он не участвовал в Гражданской войне и не вызвал аллергии у штаба Врангеля. Но прежде чем отправляться к барону, Потапову поручили познакомиться с лидерами монархической организации Центральной России.

Он с интересом смотрел на заговорщиков. Особенно ему понравился доклад бывшего нефтепромышленника Мирзоева о финансах МОЦР: «В конфиденциальном письме из Парижа мои родственники, Черноевы, пишут: «Вы, наверно, думаете, что мы располагаем прежними возможностями, и ошибаетесь. Подлец Гукасов продал свой нефтеналивной флот англичанам. На его счастье, флот находился в британских водах. Он как был, так и остался миллионер. Мы же не могли вывезти принадлежавшие нам нефтяные источники в Европу, как вам известно. Откуда же нам взять средства, чтобы помочь нашим друзьям?» Я не буду читать полностью письма, но ознакомлю вас с таким предложением: «Если бы вам удалось устроить хотя бы небольшое восстание на Северном Кавказе, то можно было бы здесь представить его как начало большого дела. И я уверен, что деньги бы тотчас нашлись. Мы знаем от генерала Улагая и его братьев, что на Кавказе найдутся люди, есть и хорошо спрятанное оружие — следовательно, МОЦР остается взять дело в свои руки...»