Джереми Кларксон - Мир по Кларксону

Я совсем не против того, чтобы возвести какой-нибудь могущественный символ расовой гармонии где-нибудь посередине того, что когда-то называлось центром империи.

Но если смысл только в этом, то идею лучше бы проиллюстрировал памятник Полу Маккартни и Стиви Уандеру. Это вполне мог быть музыкальный памятник, который бы наигрывал прохожим хит 1982 года Ebony and Ivory.

Честно говоря, у меня с Манделой небольшие проблемы. Я в курсе, что он стал символом триумфа демократии над злом и героем для всех угнетенных народов мира, и я уверен, что Кен Ливингстон иже с ним имеют полное право считать, что миллионы людей хотели бы увидеть в центре Лондона бронзовое изваяние этого «великого гражданина».

Но знаете, он не Ганди. Вы можете сочувствовать его позиции – как я, но если отбросить политкорректное, которая наделила его золотым ореолом божественности, вы поймете, что как человек Нельсон Мандела еще тот пройдоха.

В начале шестидесятых именно с его подачи Африканский национальный конгресс (АНК) перешел к вооруженной борьбе. В те времена Мандела был известен под кличкой Черная Гвоздика. Его вторая жена обожала украшения – впоследствии ее посадили по обвинениям в воровстве и мошенничестве.

После того как Мандела вышел из тюрьмы и дорос до своего президентства, он успел сделать несколько достаточно шокирующих для политика вещей. Например, он защищал одного из тех, кто совершил взрыв авиалайнера над Локерби, а также выражал поддержку Каддафи и Кастро.

Кубу он часто приводил в пример как страну, где людям гарантирована свобода и защита их человеческих прав. Простите меня, какая свобода и права?! Не хочет ли он сходить на кубинскую дискотеку и спросить двенадцатилетнюю проститутку, каким образом ее родители голосуют на выборах?

В 1954-м он грудью встал на защиту трех террористов из Пуэрто-Рико, которые ранили пятерых американских конгрессменов, и заявил, что он поддержит любого, кто будет бороться за право на самоопределение. Как насчет ИРА, Чечни, «Сендеро луминосо»? Если я возглавлю движение за независимость Чиппинг-Нортона, начну взрывать мэрию в Оксфорде и застрелю пару полицейских, я могу рассчитывать на поддержку Манделы?

А как быть с теми, кто захватил самолеты 11 сентября? Они были уверены, что делают это ради независимости Палестины. Значит ли это, что Мандела считает их действия оправданными? Самое странное, что нет.

У меня в голове не укладывается, каким образом он умудрился получить Нобелевскую премию мира и почему Чарли Диммок и любитель фиалок Алан Титчмарш подарили ему новый сад. Не понимаю, с какой стати его памятник должен стоять на Трафальгарской площади. Если мы так хотим поставить памятник кому-нибудь, кто помогает угнетенным, то почему забываем о Христе? Уверен на сто процентов, что он никогда не взрывал поездов.

Почему бы нам не поставить памятник Френку Уиттлу? Этот человек изобрел реактивный двигатель, уменьшивший наш огромный мир до размеров деревни. Кто знает, скольких конфликтов мы избежали, став тем самым ближе друг к другу?

Кто знает, как изменился бы ход Второй мировой войны, если бы Министерство авиации умело слушать. Годами они игнорировали изобретение Уиттла и даже отказались оплатить пять фунтов, чтобы продлить его патент в тридцатых годах.

Лишь перед самым концом войны министерство реабилитировало себя, увидев, как его самолеты ловко сбивают немецкие ракеты V-2. Его посвятили в рыцари, дали ему командора ордена Британской империи, потом рыцаря ордена Британской империи и 100 000 фунтов в придачу. И звание командора авиации. Но он-то прекрасно знал, что реактивные самолеты могли бы появиться у Британии еще до начала войны, а это значит, что могли быть спасены миллионы человеческих жизней. Бросив ненавистную родину, он уехал в Америку, где через семь лет умер.

Жители Ковентри помнят своего самого талантливого сына – в городе ему поставлен памятник. Говорят, бюст Уиттла стоит в Клубе военно-воздушных сил Великобритании, но этого недостаточно. Он должен стоять на Трафальгарской площади. И памятник этот будет стоить не так дорого, ведь ростом Френк был всего пять футов.

Когда я был маленьким, время тянулось нудно и было душным, как соло на саксофоне. Каждый день солнышко проплывало по безоблачному небу, а летний ветерок нежно гнал редкие тучки. А зимой падал хрустящий снежок и еще долго не таял на холодной земле.