Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Сейчас между Японией и Соединенными Штатами состоялось какое-то соглашение. Продержится ли это соглашение до весны, этого не предскажет никакой звездочет, – и как далеко зайдет сопротивление ему внутри Японии и Америки, этого также с астрономической точностью предвидеть нельзя. Но только месяц назад мы наблюдали в Японии колоссальнейшее движение, вовлекшее в свой круг миллионы японских рабочих. Если японская буржуазия обнаружила способности приспособления и подражания, то мы не сомневаемся, что закалившийся в горниле мировой бойни японский пролетариат также обнаружит огромную способность подражания революционного, и японская буржуазия со своей химерической надеждой на Сибирь с каждым месяцем будет наталкиваться на все большее сопротивление. То же относится и к Америке. Здесь говорили о росте движения за океаном; нет сомнения, что американский рабочий потерял уже в течение 2 – 3 лет свое прежнее привилегированное положение мирового аристократа труда. От него требуют колоссальной дани; над ним тяготеет старая федеративная демократия, сконцентрированная и централизованная империалистическая власть, которая ничем не уступает любой монархической автократической власти; перед лицом этого колоссального переворота империализм переживает катастрофический перелом; революция должна развернуться с невероятной американской быстротой, и сопротивление американского пролетариата будет развертываться тем быстрее, чем энергичнее будет сопротивление с нашей стороны американской интервенции, чем большее препятствие в своем движении вперед будет встречать американский и японский милитаризм, – эти наши главные враги в настоящее время.

Германия, как опасная для нас сила, в настоящее время, без сомнения, сходит со сцены. [10]Выбывает из строя и Болгария, а за ней следуют Турция, Румыния, Австро-Венгрия. Трудно предположить, что у властителей нынешней Германии, помимо тех формальных договоров, которые должны были бы их связать, окажутся материальная возможность и побудительные причины для перемены своей восточной политики. Если они эту политику будут менять, то скорее в том смысле, чтобы освободить кое-какие увязшие в Украине корпуса для других целей. В этом нас теперь вполне убеждает ход событий. Могут сказать, что выход Болгарии усиливает непосредственных и прямых сегодняшних врагов-союзников, и это будет верно, но только с точки зрения момента. Правда, вся мировая дипломатия судит сейчас и способна судить о своих заданиях только под углом зрения данного момента. Ей судить под углом зрения широких исторических перспектив уже не дано, потому что для нее в них ничего не вырисовывается, кроме гибели. Выход России из войны, несомненно, усилил Германию. Я помню, – в моих ушах еще сейчас звучит его интонация, – как фон-Кюльман [11]говорил: «Разумеется, Германия хочет жить в мире со своим могущественным восточным соседом». Слово «могущественным» было сказано с такой интонацией, которая должна была означать: «Вот Россия была могущественной страной, а сейчас вы ползаете во прахе у наших ног». Звук голоса фон-Кюльмана остался в моих ушах, но Гертлинга [12]уже нет, Гинце нет, [13]да и многое другое еще изменится в Германии.

Я думаю, что если выход России из войны временно усилил Германию, то, с другой стороны, выход из войны – сегодня Болгарии, где организовался совет солдатских депутатов, завтра – Австро-Венгрии, где революционное движение нарастает с каждым днем, – все это есть результат тех же событий, которые, выведя из войны Россию и временно усилив Германию, по существу являются не чем иным, как выражением неминуемой близкой гибели мирового капитализма.

Архив 1918 г.

(Доклад на VI Съезде Советов 9 ноября 1918 г.) [14]

За те четыре с лишком месяца, которые прошли со времени июльского Съезда, [15]в мировом положении и внутренней жизни всех стран произошли огромные изменения, которые нашли себе непосредственное отражение в жизни и развитии нашей Красной Армии.

Когда в памятные июльские дни мы переживали один из самых острых кризисов существования 9-месячной Советской Республики, [16]наша Красная Армия была еще слаба, и, что было еще более тяжело, даже в наших, в советских рядах ее будущее развитие нередко ставилось под знак вопроса; тогда многим товарищам казалось сомнительным, удастся ли в условиях крайнего утомления всего взрослого мужского населения страны, при обескровлении и истощении всего хозяйственного организма Республики, создать в короткий срок обученную, сплоченную, боеспособную Красную Армию.