Лев Троцкий - Проблемы культуры. Культура переходного периода

Коммунистическая теория обогнала реальную нашу повседневную жизнь на десятилетия, а в иных областях – на столетия. Не будь этого, коммунистическая партия не могла бы быть историческим фактором великой революционной силы. Благодаря своему реализму, своей диалектической гибкости, коммунистическая теория вырабатывает политические методы, обеспечивающие ей влияние при всяких условиях. Но одно дело – политическая идея, а другое – быт. Политика гибка, а быт неподвижен и упрям. Оттого так много бытовых столкновений в рабочей среде, по линии, где сознательность упирается в традицию, – столкновений тем более тяжелых, что они остаются в общественном смысле безгласны. Ни художественная литература, ни даже публицистика их не отражают. Наша пресса об этих вопросах молчит. А для новых художественных школ, пытающихся идти в ногу с революцией, быт вообще не существует. Они, видите ли, собираются созидать жизнь, а не изображать ее. Но из пальца новый быт нельзя высосать. Его можно строить из элементов, имеющихся налицо и способных к развитию. Поэтому прежде, чем строить, нужно знать, что есть. Это относится не только к воздействию на быт, но и ко всякой вообще сознательной человеческой деятельности. Нужно знать, что есть, и в каком направлении существующее изменяется, чтобы получить возможность участвовать в созидании быта. Покажите нам, – и сами себе прежде всего, – что делается на фабрике, в рабочей среде, в кооперативе, в клубе, в школе, на улице, в пивной, сумейте понять, что там делается, т.-е. найти необходимую перспективу для осколков прошлого и зародышей будущего. Этот призыв относится в одинаковой мере и к беллетристам, и к публицистам, и к рабкорам, и к репортерам. Показывайте нам жизнь, какою она вышла из революционной печи.

Нетрудно, однако, догадаться, что одними призывами мы не создадим поворота во внимании наших писателей. Тут нужны правильная постановка дела, правильное руководство. Изучение и освещение рабочего быта нужно поставить прежде всего как очередную задачу журналистов, по крайней мере, тех, у которых есть глаза и уши; нужно организованным порядком направить их на эту работу, инструктируя их, поправляя, направляя и воспитывая их таким путем в революционных бытописателей. Нужно одновременно с этим расширить угол внимания рабочих корреспондентов. По существу дела почти каждый из них мог бы давать гораздо более интересные и содержательные корреспонденции, чем те, которые пишутся в большинстве случаев ныне. Но для этого нужно обдуманно формулировать вопросы, правильно ставить задачи, вызывать на разговор и помогать вести его.

Для того, чтобы подняться культурно на более высокую ступень, рабочему классу, прежде всего его авангарду, нужно продумать свой быт. А для этого нужно познать его. Буржуазия, в лице, главным образом, своей интеллигенции, выполнила эту задачу в значительной мере еще до завоевания власти: она была имущим классом, еще находясь в оппозиции, и художники, поэты и публицисты обслуживали ее, помогали ей думать или думали за нее.

Во Франции XVIII век, так называемый век просветительства, [8]был временем, когда буржуазные философы продумывали разные стороны общественного и личного быта, стремясь их рационализировать, т.-е. подчинить требованиям «разума». Они захватывали при этом не только вопросы политического строя, церкви, но и отношения полов, воспитания детей и т. д. Несомненно, что уже одной постановкой и обсуждением этих вопросов они много способствовали повышению культуры личности, – разумеется, буржуазной, преимущественно интеллигентской. Все усилия просветительской философии рационализировать, т.-е. перестроить по законам разума, общественные и личные отношения упирались, однако, в факт частной собственности на средства производства, который должен был оставаться краеугольным камнем нового, на разуме основанного общества. Частная собственность означала рынок, слепую игру экономических сил, не управляемых «разумом». На рыночных хозяйственных отношениях складывался рыночный же быт. Пока рынок господствовал, нельзя было и думать о действительной рационализации быта народных масс. Отсюда крайняя ограниченность приложения на практике рационалистических построений философов XVIII века, иногда очень проницательных и смелых по своим выводам.

В Германии полоса просветительства падает на первую половину прошлого столетия. Во главе движения идет «Молодая Германия», с ее вождями – Гейне и Берне. [9]В основе своей это была опять-таки критическая работа левого крыла буржуазии, ее интеллигенции, которая объявила войну рабству, низкопоклонству, филистерству, мещанскому тупоумию, предрассудкам и стремилась, – но с уже гораздо большим скептицизмом, чем ее французские предшественники, – установить царство разума. Это движение вылилось затем в мелкобуржуазную революцию 1848 года, [10]которая оказалась бессильной сбросить даже многочисленные немецкие династии, не то что перестроить сверху донизу человеческую жизнь.