Лев Троцкий - Между империализмом и революцией

Меньшевистский coup d'etat в Закавказье – не исключение. Когда оказалось, что на втором Всероссийском Съезде Советов (октябрь 1917 г.) большевики составляют подавляющее большинство, старый Исполнительный Комитет (из меньшевиков и эсеров), созвавший Съезд, отказался сдать дела Исполнительному Комитету, выбранному Съездом. К счастью, за нами было не только формальное большинство Съезда, но и весь гарнизон столицы. Это спасло нас от разгона и позволило нам дать меньшевикам наглядный урок советской демократии…

Закавказские войска продолжали, однако, оставаться угрозой «порядку» и после дворцового переворота меньшевиков. Чувствуя за собою поддержку революционно настроенных солдат, рабочие и крестьянские массы Закавказья обнаруживали недвусмысленные намерения последовать примеру северян. Чтобы спасти положение, нужно было разоружить и распылить революционные войска.

План разоружения армии был тайно разработан правительством Закавказья совместно с представителями царского генералитета. В заговоре принимали участие белый генерал Пржевальский, будущий сподвижник Врангеля полковник Шатилов, будущий министр внутренних дел Грузии Рамишвили и др. Наряду с мерами по разоружению революционных частей постановлено было казачьи полки, опору Корнилова, Каледина, Краснова, не разоружать. Сотрудничество меньшевистской Жиронды и казацкой Вандеи принимает здесь военный характер.

Разоружение превратилось в подлое ограбление и нередко истребление возвращавшихся на родину солдат специальными контрреволюционными отрядами. На нескольких железнодорожных станциях разыгрались крупные бои, с применением бронепоездов и артиллерии. Тысячи жертв пали в этой бойне, вдохновителями которой явились грузинские меньшевики.

Блаженный Каутский изображает большевистски настроенные закавказские войска, как разнузданные банды, которые грабили, насиловали и убивали. Совершенно так же изображала их в свое время вся контрреволюционная сволочь. Такой подход нужен Каутскому для того, чтобы изобразить инициаторов разоружения, грузинских меньшевиков, как «рыцарей в лучшем смысле слова». В нашем распоряжении имеются, однако, кое-какие другие свидетельства, притом исходящие от самих меньшевиков. Последние сами испугались дела рук своих, когда разоружение приняло кроваво-погромный характер. Видный меньшевик Джугели [27]заявлял 14 января 1918 г.: «Это было не разоружение, а разграбление солдат. У несчастных, измученных, тоскующих по дому людей забиралось все, вплоть до сапог. Здесь же шел торг. Разбойными бандами продавалось вооружение. Творилось что-то возмутительное» («Слово» N 10).

Несколько дней спустя Джугели, сам участник разоружения тифлисского гарнизона (мы еще с этим господином в дальнейшем встретимся), обвинил Рамишвили в привлечении к работе по разоружению одного из наиболее разбойничьих отрядов закавказской контрреволюции. Между двумя деятелями произошел по этому поводу следующий публичный «обмен мнений», который мы вынуждены привести:

"Н. Рамишвили: – Джугели – клеветник.

"Джугели: – А Ной Рамишвили – лжец.

"Н. Рамишвили (повторяя): – Джугели – клеветник.

"Джугели: – Прошу прекратить оскорбительные выражения по моему адресу.

"Н. Рамишвили: – Заявляю, что сказанное Джугели – инсинуация и что Джугели – клеветник.

«Джугели: – А вы – подлец и негодяй, и я с вами поступлю, как следует» («Слово» N 22).

Мы видим, что разоружение вовсе не являлось такой бесспорной рыцарственной работой, как пишет Каутский, раз два единомышленника, наиболее близких и этому делу, столь нерыцарственным образом стремятся свалить с себя ответственность за него.

Но нельзя все же не покачать соболезнующе головою над Каутским: вот что значит избыток усердия при ослаблении задерживающих центров! Заметим тут же, что вся книжка Каутского своим бесцеремонно-апологетическим тоном чрезвычайно напоминает писания некоторых престарелых французских академиков о цивилизаторской миссии княжества Монако [28]или о благодетельной роли Карагеоргиевичей [29]. Престарелые академики, вышедшие в тираж у себя на родине, получали ордена и пенсии со стороны благородного правительства открытой ими Аркадии, Каутский, насколько знаем, зачислен был только в почетные члены грузинской Народной Гвардии. Это свидетельствует, что он бескорыстнее французских академиков. Но зато, сравнявшись с ними в глубине исторических обобщений, он значительно уступает им в изысканности хвалительного стиля.