Газета Завтра: Газета Завтра 766 (30 2008)

В конечном итоге оказывается, что каждый, кто восхваляет русский народ (приписывает ему, знаете ли, какую-то там жертвенность, мессианство), его ненавидит. А каждый, кто народ хлещет по щекам, называя "шариковым" или вором, — его любит. Так сказать, выражает своё нутряное чувство страдания по поводу недостатков любимой страны.

В итоге, конечно, окажется, что больше всех русский народ любит Новодворская. Но, во-первых, если нечто, неудобное для перестройщика, вдруг "окажется", то перестройщик этого не заметит. Или назовет казуистикой. А во-вторых, мало ли что когда "окажется"? А ну как для Ципко-2009 Новодворская станет идеалом? Или наоборот, какой-нибудь ультрапатриот? В 2009 году узнаем…

Но может быть я что-то приписываю Ципко?

Может быть, он не говорил о шарлатанах и людях без совести?

Не говорил о некоем "сообществе" (в котором я, по его мнению, занимаю важное место) — как о людях, собирающихся бросать русский народ в очередную мясорубку?

Может быть, это я поминал всуе предков Ципко, а не он моих?

Увы, я-то как раз оперирую конкретными высказываниями, а не произвольными ассоциациями. И я не просто оперирую этими высказываниями. Я хочу добраться до чего-то крупного, что маячит за ними. И лишь потому продолжаю скрупулезно анализировать.

МНЕ НУЖЕН НЕ ЦИПКО. Мне нужна феноменология и логика "перестройки" (-1, -2, -3 и так далее). Это не формальная, не диалектическая, не парадоксальная, а иная логика. Но это логика. И важно понять, какая. В этой логике (читайте Ципко о Красном проекте), если я рассуждаю о Красном проекте, то явным образом хочу запихнуть русский народ в кровавую мясорубку, завершая (Ципко и до этого договорился) дело своих предков. О предках чуть позже. А пока — об этой самой народофобческой мясорубке.

Коммунистическая партия Китая, которая осуществляет мобилизационный проект (ни один сумасшедший сегодня не будет лишать мобилизационный проект рыночной периферии — глобализация не позволит) тоже народофобствует и крутит эту самую мясорубку?

А все остальные (некоммунистические) мировые авторитарные модернизации — это тоже свидетельство нелюбви лидеров и политических систем к своим народам? Южнокорейские лидеры свой народ не любили, сингапурские — свой народ не любили… Наполеон — французов не любил. То, что Петр Первый не любил русских — понятно… Но Линкольн не любил южан, а значит, и народ американский… В итоге выяснится, что свой народ любит только Ципко. А также те, кто ему нравится. А кто ему нравится — поди угадай. Ему сегодня нравятся одни, а завтра другие.

Скажут — улавливайте так же чутко тенденцию. А если я не работал в ЦК КПСС, то что мне делать? Еще мои друзья по ЦК КПСС (отличные люди, широкие, культурные, ироничные) говорили мне, что не надо ругать "цекизм" вообще, что есть "цекизм" и "ципкизм". И что "ципкизм" — это отдельная разновидность "цекизма". Я не верил. А после такого неслучайного шедевра начинаю верить. Но всё равно приобщиться уже не могу — поздно. Надо только ждать, когда кому не понравлюсь, и заранее посыпать голову пеплом.

Вину за перестроечный смрад возложили на интеллигенцию. Не хочу сказать, что она была абсолютно безвинна. Она, конечно, соучаствовала в уничтожении народа и самой себя. Но… но причем тут интеллигенция? А также интеллигентность? Интеллигентность — это совокупность очень важных и ценных человеческих качеств. При этом одно из таких качеств, безусловно, скромность. Я не хочу сказать, что интеллигентность — это высший идеал и средоточие всех достоинств. Но это… Это опять же Чехов… Чехов интеллигентен. А Достоевский нет.

Написать в статье, что Проханов не патриот, а ты патриот — интеллигентно? Перестройка не интеллигентна — она антиинтеллигентна. И может быть, вся её суть — в этой глубочайшей антиинтеллигентности.

"Перестройка" — это война с любым и всяческим тактом, скромностью, чувством меры, внутренней сдержанностью. "Перестройка" — это апофеоз бесцеремонности. Ведь в принципе, казалось бы, есть предел этой самой бесцеремонности, через который никакой вменяемый человек (да и никакой вменяемый печатный орган), не может перешагнуть. Ну, не стану я говорить о семье Ципко. Пусть Ципко говорит, а я не стану. Я о семье Ципко говорить не буду, он о моей — будет. Причем бессмысленно, безграмотно, предельно некомпетентно. Так, что возникает странное чувство… А может, это и не Ципко говорит, а кто-то еще? Может, это кому-то другому неймется?

Ведь неймется же! Ох, как неймется!