Дмитрий Галковский: Утиная правда 2005 (2)

Как это делалось конкретно, можно посмотреть на примере творческих усилий писателя Александра Куприна. Татарский метис Куприн получил европейское образование, научился у русских литературному мастерству. Многие его произведения написаны ярким языком. Однако, Куприн до конца жизни так и не смог избавиться от вечных спутников парвеню: пошлой тяги к «красивости» и непонимания разницы между реализмом и бульварщиной. Но главный недостаток Куприна другой. Он так и не стал цивилизованным человеком. Пьянство, физическая и нравственная неопрятность, а, главное, подлая беспринципность и продажность жёлтого журналиста заслужанно сделали этого человека собирательным образом литературного подлеца. Свою литературную карьеру Куприн достойно «увенчал» триумфальным возвращением в Москву 1937 года. Многие объясняют этот поступок естественным стремлением умереть на родине. Однако в контексте всей жизни Куприна, а также с учётом менталитета русской эмиграции, поступок Куприна выглядит совсем иначе — «подобное к подобному». Не случайно Куприн неимоверно возвеличивался в Советском Союзе.

В своём «знаменитом» рассказе «Гамбринус», Александр Куприн следующим образом аттестует положительного главного героя — трактирного скрипача «Сашку»:

«Особенно он любил играть английским матросам с коммерческих судов. Они приходили гурьбой, держась рука об руку, — все как наподбор грудастые, широкоплечие, молодые, белозубые, с здоровым румянцем, с веселыми, смелыми голубыми глазами. Крепкие мышцы распирали их куртки, а из глубоко вырезанных воротников возвышались прямые, могучие, стройные шеи. Некоторые знали Сашку по прежним стоянкам в этом порту. Они узнавали его и, приветливо скаля белые зубы приветствовали его по-русски:

— Здрайст, здрайст.

Сашка сам, без приглашения, играл им "Rule Britannia" ("Правь Британия"). Должно быть, сознание того, что они сейчас находятся в стране, отягощенной вечным рабством, придавало особенно гордую торжественность этому гимну английской свободы. И когда они пели, стоя с обнаженными головами, последние великолепные слова:

то невольно и самые буйные соседи снимали шапки…

Случалось, что в Гамбринусе дрались, и довольно жестоко. Старые посетители любили рассказывать о легендарном побоище между русскими военными матросами, уволенными в запас с какого-то крейсера, и английскими моряками. Дрались кулаками, кастетами, пивными кружками и даже швыряли вруг в друга бочонками для сидения. Не к чести русских воинов надо сказать, что они первые начали скандал, первые же пустили в ход ножи и вытеснили англичан из пивной только после получасового боя, хотя превосходили их численностью в три раза».

Комментарии излишни. Удивительно, что это, с позволения сказать, «произведение» до сих пор изучается в университетах на кафедре русской литературы, а не по ведомству приёмов заборной «революционной» пропаганды начала XX века.

«Свободолюбивый гимн» пьяной матросни с наколками и кастетами имел в российской истории закономерное продолжение. В 1915 году на волне казённого англофильства («союзники») третьестепенный поэт Василий Князев опубликовал вольный перевод гимна под названием «Песнь британца»:

Князев был придурком, работал под юродивого. Названия его книжек: «Двуногие без перьев», «Частушки-коротушки Санкт-Петербургской губернии». После революции, в 1919 году он издал сборник стихов «Песни красного звонаря», куда вошел и перевод «Руле Британиа». Правда под другим названием — «Песнь коммунаров». И слова песни были немножко другие:

Песня пользовалась в большевистской России огромной популярностью, её любил напевать Ленин.

Что касается «красного звонаря», то вы, наверно, уже догадались: продажа в рабство и закономерная смерть в 1937 году.

Возможно какой-нибудь «лорд Пинчер», являвшийся, в отличие от пародийного «Нафталия Ароновича Френкеля», подлинным автором инфернального ГУЛАГа, в 1937 году наткнулся на любопытный извив биографии колониального насекомого, и удовлетворённо хохотнул: «Всё-таки АНГЛИЧАНЕ не будут рабами».