Андре Жид - Возвращение из СССР

Я же устроен так, что строже всего отношусь к тем, кого хотел бы любить. Немного стоит любовь, состоящая из одних похвал, и я думаю, что окажу большую услугу и самому СССР, и его делу, если буду говорить о нем искренне и нелицеприятно. Мое восхищение СССР, восхищение теми успехами, которых он уже добился, позволяет мне высказывать критику по его адресу. Во имя связанных с ним ожиданий, во имя всего того в особенности, на что он нам позволяет надеяться.

Кто может определить, чем СССР был для нас? Не только избранной страной – примером, руководством к действию. Все, о чем мы мечтали, о чем помышляли, к чему стремились наши желания и чему мы готовы были отдать силы, – все было там. Это была земля, где утопия становилась реальностью. Громадные свершения позволяли надеяться на новые, еще более грандиозные. Самое трудное, казалось, было уже позади, и мы со счастливым сердцем поверили в неизведанные пути, выбранные им во имя страдающего человечества. До какой степени, в случае неудачи, наша вера была бы оправданной? Но сама мысль о неудаче недопустима. Если некоторые обещания остались невыполненными, в чем искать причину? Считать ли, что причина в первых декретах или, точнее, в нестрогом их выполнении – отклонениях, нарушениях, приспособлении к обстоятельствам, чем бы они ни оправдывались?..

Я рассказываю здесь о своих личных впечатлениях от всего, что мне с законной гордостью показывали в СССР и что я смог увидеть сам. Достижения СССР во многих областях замечательны. Порой даже можно вообразить, что здесь царит счастье.

Те, кто с одобрением относился к моим попыткам в Конго самому во всем разобраться, когда, отказавшись от губернаторского автомобиля, я старался беседовать с каждым встречным, осудят ли они меня за то, что и в СССР я был озабочен тем же – не дать себе пустить пыль в глаза?.. Не сомневаюсь, что этой книгой воспользуются противники, те, для кого "любовь к порядку сочетается с вкусом к тирании" 1 Андре Жид Возвращение из СССР Памяти Эжена Даби посвящаю эти страницы – отражение пережитого и передуманного рядом с ним, вместе с ним. Гомеровский гимн Деметре рассказывает о том, как великая богиня, блуждая в поисках дочери, пришла ко двору Келеоса. В облике няни никто не узнал богиню. Царица Метанейра вручила ей новорожденного, маленького Демофоона, который станет потом Триптолемом, покровителем земледелия. Когда в доме закрывались все двери и его обитатели отходили ко сну, Деметра брала из мягкой колыбели Демофоона и с притворной жестокостью, а на самом деле с безграничной любовью, желая ребенка превратить в бога, укладывала его обнаженным на ложе из раскаленных углей. Я представляю себе великую Деметру, склонившуюся над лучезарным ребенком, словно над будущим человечества. Он страдает от жара раскаленных углей, и это испытание закаляет его. В нем вырабатывается нечто сверхчеловеческое, крепкое и здоровое, предназначенное для великой славы. И как жаль, что Деметра не смогла завершить задуманное. Встревоженная Метанейра, как рассказывает легенда, заглянула однажды в комнату к Деметре, оттолкнула от огненного ложа богиню, разбросала угли и, чтобы спасти ребенка, погубила бога. . Что ж, из-за этого ее не публиковать, не писать даже? Но я убежден, что, во-первых, СССР преодолеет тяжкие ошибки, о которых я пишу, и, во-вторых, – и это самое важное – даже и ошибки одной страны не могут скомпрометировать истину, которая служит общечеловеческому, интернациональному делу. Возможно, кому-то ложь умалчивания или упорство во лжи могут казаться оправданными, но на самом деле все это только на руку врагам, истина же, как бы ни была жестока, наносит раны только ради исцеления.

Общаясь с рабочими на стройках, на заводах или в домах отдыха, в садах, в "парках культуры", я порой испытывал истинную радость. Я чувствовал, как по-братски относятся они ко мне, и из сердца уходила тревога, оно наполнялось радостью. Поэтому и на фотографиях, сделанных там, я запечатлен улыбающимся, смеющимся чаще, чем это могло бы быть здесь, во Франции. И сколько раз слезы наворачивались на глаза от радости, слезы любви и нежности: например, в шахтерском доме отдыха в Донбассе, недалеко от Сочи… Нет, нет! Ничего там не согласовывалось заранее, не было никакой подготовки – я пришел неожиданно, вечером, без предупреждения и тотчас почувствовал к ним доверие.

А это внезапное посещение детского лагеря под Боржоми – очень скромного, почти убогого, но где дети сияли здоровьем, счастьем, они словно хотели поделиться со мной своей радостью. Что сказать? Словами не выразить этого искреннего и простого чувства… А сколько было кроме этих и других встреч! Грузинские поэты, студенты, интеллигенты, рабочие в особенности – многие были мне по душе, я жалел, что не знаю их языка. В их улыбках, во взглядах было столько неподдельной сердечности! Надо сказать, что повсюду я был представлен как друг и чувствовал всюду дружеское к себе отношение. Я хотел бы быть достойным еще большей дружбы, и это тоже побуждает меня говорить.