Юрий Мухин - Клон Ельцина, или Как разводят народы

А в 2004 году газета «Коммерсантъ» в переводе Алены Михлашевской перепечатала из «Нью-Йорк таймс» (22.07.2004) статью Стивена Сестановича, старшего сотрудника совета по международным отношениям, профессора международной дипломатии Колумбийского университета, который с 1997 по 2001 год был специальным советником госсекретаря США по взаимодействию со странами СНГ.

Статья называлась «Как Саддам не прошел ельцинский тест», а «Коммерсантъ» перепечатал ее под своим заголовком: «ЦРУ сообщило, что Президент России Борис Ельцин скончался». Вот ее текст:

«Почти каждый, кто работал в правительстве, знает какую-нибудь историю, которая сейчас, в свете событий в Ираке, постоянно пересказывается о том, как принималось некое важное решение на основе информации, оказавшейся впоследствии неверной. Моя любимая история относится к августу 1998 года, когда всего за три дня до визита Билла Клинтона в Москву ЦРУ сообщило, что Президент России Борис Ельцин скончался.

В 1998 году сообщение о смерти господина Ельцина было, естественно, не более сенсационным, чем в 2003 году информация о наличии у Ирака оружия массового уничтожения. Оно не противоречило тому, что мы знали о его здоровье и привычках, а также тщательно скрываемой истории его болезней. Не удивило никого и то, что об этом событии не было широко объявлено. Российский финансовый кризис, разразившийся за десять дней до этого, повлек за собой политический кризис, и мы предположили, что в Кремле сейчас вовсю идет закулисная борьба за право занять президентское кресло.

В последовавших мучительных телефонных переговорах правительственные органы придерживались своих привычных ролей. ЦРУ настаивало на достоверности своих источников, однако избегало давать какие-либо рекомендации. Представители Национального совета безопасности, зная, что господин Клинтон не испытывал большого желания ехать в Москву, хотели тут же отменить эти планы. Госдепартамент (в данном случае это был я) настаивал на том, что мы будем выглядеть очень странно, если отменим встречу из-за смерти Ельцина, а выяснится, что он не умер.

В конце концов, мы решили, что либо российская сторона в течение 24 часов организует заместителю госсекретаря Строубу Тэлботту, который находился в Москве с подготовительным визитом, встречу с господином Ельциным, либо мы отменим запланированный саммит. Ничто другое нас бы не убедило: ни телефонный разговор, ни выступление по телевидению, ни заявление врачей. На следующий день господин Ельцин, крепкий и бодрый, приветствовал господина Тэлботта в своем кабинете, а спустя два дня в Москву вылетел Билл Клинтон.

После окончания визита я позвонил аналитику ЦРУ, который передал ложную информацию. Он извинялся довольно своеобразно. „Вы должны понять, — говорил он. — Прошлой весной мы прозевали индийские и пакистанские ядерные испытания. Мы прикладываем столько усилий к тому, чтобы ничего не упустить“.

Уроки, которые можно извлечь из этого эпизода, такие же, какие дает нам ситуация с Ираком: секретные разведданные зачастую слишком недостоверны, чтобы на них можно было полагаться в принятии важных решений; если же информация подтверждает и без того существующие у нас представления или соответствует нашим планам, то ее проверяют очень поверхностно.

Однако этот „смертельный случай“ с господином Ельциным в 1998 году содержит и еще один урок, который в нынешней ситуации, к сожалению, не учитывают. Что должны делать лица, определяющие политический курс, если у них есть не вполне достоверная информация по важному вопросу (а именно так и бывает практически всегда)? И тогда и сейчас этот вопрос решается путем перекладывания ответственности за поиск доказательств. Если бы нам тогда отказали во встрече с господином Ельциным, это вряд ли доказывало бы, что он умер. Но мы все равно отменили бы визит на высшем уровне. У нас не оставалось бы другого пути, но уже не из-за нашей плохой работы, а из-за нежелания российской стороны сотрудничать.

Объявление войны и отмена визита — абсолютно несравнимые вещи, но позиция администрации Буша по отношению к Саддаму Хусейну в преддверии войны соответствовала той же схеме: от него потребовали, чтобы он доказал, что американские разведданные неверны, — чтобы ответственность за начало войны лежала на нем, а не на нас.

Вполне очевидно, что президент Буш и его советники не ожидали сотрудничества в этой проверке со стороны Саддама Хусейна, и даже если бы он пошел на это сотрудничество, они, возможно, по-прежнему стремились бы начать войну. Но даже если администрация по-иному подходила бы к решению других аспектов этой проблемы, все равно была бы необходимость подвергнуть Ирак какой-нибудь проверке. Споря об этой войне, мы должны признать, что выбранный администрацией тест для Саддама Хусейна был верным, но он его не прошел.