Нина Молева - История новой Москвы, или Кому ставим памятник

Но нет, не волнуют трепетную общественность ничьи сооружения, кроме работ Зураба Церетели. Удачные, неудачные – не имеет значения. Пусть спорные, но несомненно интересные по замыслу иконы-барельефы в церкви Георгия Победоносца на Поклонной горе – ужасно! Безусловно, сильная композиция „Трагедия народов“ там же, на Поклонной, – убрать немедленно: слишком мрачна для такой оптимистической темы, как Великая Отечественная война. Петр на Москве-реке – тут уж в гуле поношений не различить голосов, не понять даже, что больше возмущает: то ли памятник как таковой, то ли факт установки в Москве монумента Петру Великому…

Начинаешь невольно задумываться: что-то уж слишком лихо развернулась кампания против Церетели, что-то уж слишком много шума поднято по такому поводу, по какому никогда не шумели ни Российский союз художников (при наличии на счету его мэтров таких „шедевров“, как памятники 1905 году на Пресне, Ленину на Октябрьской площади, Гагарину на одноименной площади, Морису Торезу на Ленинградском шоссе, хвастать высокой художественной требовательностью не приходится), ни столичная интеллигенция, с полным равнодушием на эти памятники взиравшая. Чем-то отнюдь не творческим пахнет от назойливой антицере-телиевской возни.

Если вдуматься, кампания против скульптора не может не задевать его заказчиков – московское правительство, мэра Москвы. В последнее время подобное становится чуть ли не системой: к примеру, не рискуя трогать Президента, оппозиция, не жалея сил, поливает грязью главу президентской Администрации. Авось Президент устанет от всей этой шумихи, авось решит: Бог с ним, пожертвую ради спокойствия Чубайсом. Не на то ли рассчитывают и закулисные инициаторы кампании против Церетели (а о том, что кампания хорошо организована, сомневаться не приходится): вдруг заколеблется Лужков, вдруг „сдаст“ Церетели. Вдруг удастся разбить эту кому-то крайне неугодную „связку“, как с трогательной откровенностью выразилась телевизионная девочка, убеждавшая меня принять участие в телепоходе на скульптора.

Можно было бы и поговорить, и поспорить о творчестве Зураба Церетели, очень неровном. Но – это ясно как день – и творчество, и творческие промахи скульптора только предлог, повод „поднять волну“. Слишком много заказов дали одному – другим обидно. Оттеснили кого-то от монопольного права на оформление Храма Христа Спасителя – опять же худо. Церетели – чужак, не наш, лицо кавказской национальности, – это уж совсем никуда не годится. Вот пусть и получает – за то, что из многих сотен его работ, выполненных нередко с излишним размахом, несколько десятков сделают честь большому мастеру. А это скажешь далеко не о каждом, пусть даже именитом, художнике».

Время показало: изменился статус автора, но осталось неизменным отношение к Памятному знаку 300-летия Российского флота слишком многих зрителей, тем белее москвичей. В первых числах сентября 2007 года центральное телевидение показывает акцию студенческой молодежи все против того же знака, а Музей актуального искусства устанавливает копилку для сбора средств на РАЗБОРКУ знака, и первые же дни приносят 20 000 рублей. А один из жертвователей, 19-летний студент, говорит в камеру: «Не могу положить больше двадцатки, но сооружения этого видеть не хочу».

Идея председателя Московской городской думы В.М. Платонова была проста и практична. Наступление на Москву автора «памятного знака к 300-летию Российского флота» грозило не менее активным продолжением. Проекты заявлялись один за другим. Противовесом сложившейся ситуации могла стать организация соответствующего «контрольно-пропускного пункта». Им предстояло стать вновь организованной Комиссии по монументальному искусству при Московской Городской думе из пятнадцати независимых специалистов и уважаемых москвичей. Отныне любой монумент должен был поступать на обсуждение Комиссии, которая давала бы ему положительную или отрицательную оценку и, уже исходя из подобного заключения, сама Городская дума пропускала или нет предложенный монумент. По идее, становилось невозможным всякое лоббирование проекта, оплаченное или, скажем так, «идейное» – в силу дружеских отношений и расчета.

Именно так обрисовал положение Комиссии В.М. Платонов автору, приглашая его, при активной поддержке ведавшего культурной программой Думы Е.А. Бунимовича, к соучастию. Полуторачасовой разговор ни в чем не убедил, но – это была хоть какая-то возможность противостоять скульптурной эпидемии, захватившей Москву. Реальность противостояния, его результативность теперь зависели от Городской думы. Вот только председатель Городской думы ни словом не обмолвился о том, какой размах уже приобрела эпидемия, какие силы были в нее вовлечены, за какие колоссальные денежные средства велась борьба.