сборник - Измерение “Ф”

Я раскладывал книги на кровати, отмечая ценные страницы. Вспомнив, я открыл тумбочку, вытащил из нее папку с машинописной литературой:

- “Баня”, “Японская комната”, тут много всего — в обязательном порядке — и классика и современная похабень: читай!

— Прямо сейчас?

— Да, начинай сейчас же, немедленно. Проштудируй и подумай: что можно предпринять.

— Ты хочешь, чтобы я стала проституткой? — девственные глаза русалки наполнились слезами. — Тогда я смогу заработать на морскую капусту!?

— Замолчи! — выкрикнул я, едва сдержавшись, чтобы не шлепнуть Мару. — Наши девочки заколачивают такую “капусту”, что морскую могут покупать железнодорожными вагонами.

Русалка ничего не ответила, но ушки навострила; соленые капельки незаметно исчезли из уголков глаз. Информация “дошла”. Мара несколько минут переваривала ее, тихо спросила:

— Они так хорошо зарабатывают?

— Еще бы! — ответил я.

“Молчание — золото, — напомнил внутренний голос. — Если человек болтун, то это надолго. Не понял?” — я даже не обиделся, как обычно. “Поживешь, увидишь…” — хохотнул оппонент. Я решил не задавать наводящий вопрос, вышел в прихожую, натянул куртку.

— Ты куда, котик? — спросила притихшая Мара.

— Схожу в магазин за рыбой. Может, перепадет свежей, кто знает, что нас ждет, — от чудес не застрахованы. А что?

— Спасибо, котик, ты такой заботливый! Спасибо. Ну иди.

Я открыл дверь.

— Милый… — позвала русалка.

— Да, дорогая? — мне не хотелось уходить, но еще сильнее не хотелось оставаться.

— Если сумеешь достать живой рыбы, купи как можно больше. И лучше всего — форели. Хорошо?

— Хорошо, — ответил я, возвращаясь в комнату.

— Что ты? — спросила Мара.

— Захвачу квитанции — пора платить за квартиру, — соврал я. Но русалка не знала, что есть такое слово — ложь. Открыв стамеской сервант, я достал семейную реликвию — серебряный портсигар.

— Сколько купить рыбы? — спросил я из-за крышки серванта.

— Если достанешь — бочку. Но только свежей… Кажется, я придумала одну хитрость.

Я так и крякнул. “Держись, парень!” — подбодрил внутренний голос. Бочку рыбы — сорок-пятьдесят килограммов! Откуда у меня такие деньги? Придется и обручальное кольцо сдавать. А где паспорт? Вспомнил — в печке электроплиты, я его периодически прогревал. Паспорт, кольцо, портсигар, обретя во внутреннем кармане куртки законное место, придали жизни новый смысл и поволокли меня в скупку.

Отстояв многострадальную очередь, я получил за кольцо и портсигар больше, чем мог рассчитывать — полтора куска. Запечатанную пачку, вместе с паспортом, я вернул в конуру внутреннего кармана, остальное оставил в наружном. “Кретин”, - точно поставил диагноз внутренний голос, предпочитавший карманы, аналогичные в названии. И оказался прав — я последовательно объехал на моторе десяток рыбных магазинов — пусто. Пустым оказался, что особенно разозлило, и карман, из которого улетели полтысячи, видимо на юг. Нет, скорее на север — все-таки июнь.

На территории коопторга, обматерив себя, я сговорился с одним бородатым “дядькой”, он даже вспомнил меня по совместным пятницам, так что за четыре сотни обещал сегодня же подвезти прямо на дом полцентнера живой рыбы.

Чтобы отметить покупку и раньше времени не возвращаться домой — деньги еще оставались, — я извлек из кармана сотенную бумажку, завернул в винный и купил “на все” четыре чекушки. Покупал не с рук — удалось пробить чеки, на чем изрядно сэкономил. Три бутылочки я рассовал по карманам, а в обнимку с четвертой зашел в ближайшую кодовую парадную, вместе с мальчиком-собаколюбом. Дважды поднявшись на лифте: этаж первый — этаж двадцать четвертый, я опорожнил пластмассовую “радостьдательницу”.

Вечер осыпал улицу темно-синими снежинками. Я накручивал шаги, утрамбовывая хлопья, окунаясь в предчувствие чего-то хорошего и большого, явно несбыточного.

Одновременно со мной у дверей притормозил грузовой эмоб. Из него, весь в голубом, снеговиком выкатился “дядька”, подмигнул мне, шепнув, что удалось достать все пятьдесят килограммов рыбы, правда не односортной, но свежей, так что за качество и скорость надо бы отстегнуть еще один стольник.

Что я и сделал, скрипя зубами и сердцем: хорошо хоть, деньги еще оставались. Двое его подручных, сумрачно-бородатые снеговики, ловко, как невесомость, вытащили из багажника столитровый пластмассовый ящик и рысцой поскакали вместе с ним, не оглядываясь на лифт, вверх по лестнице.