Сборник - «История евреев — наша история»

Украинская толпа куда меньше митрополита руководствовалась государственными соображениями, она просто видела в евреях, приголубленных советской властью, тех же большевиков. И распалялся застарелый антисемитизм. Тут и немцы постарались, ввинчивая в мозги понятие «жидо-большевики», — слово сложное, а срабатывало просто — мастера были геббельсовские пропагандисты, даже гроссмейстеры.

«И отправился я в Белые Столбы на братана да на психов поглядеть» (А. Галич) — известнейшая была крамольная песня. О психах у автора говорилось, что загремели на лечение кто от Сталина, кто от Гитлера. Вот и я в какой-то степени от Гитлера. Но не в психушку местную, а в Госфильмофонд, и, как в той балладе, «братан меня встречает в проходной», только на месте братана дорогой мой приятель, кинорежиссер-документалист, поднаторевший на нацистской и еврейской проблематике, поскольку работал когда-то на знаменитом антифашистском фильме. В здешнем киноархиве он как дома, и знает немецкий язык, и для него, старомодного русского интеллигента, «несть ни эллина, ни иудея» — все мне в удачу, и сидим мы с ним за просмотровым столом, крутим трофейную немецкую кинохронику первых дней войны с Советским Союзом.

Тарахтят диски стола, хлещут воздух хвосты отсмотренных пленок, скрежещут крышки жестяных коробок, мелькают на экране кадры: гитлеровские летчики-асы, бомбопад — торжествующий свист и победный взрыв, горящие деревни и вздыбленные городские руины, жалкие русские военнопленные и хохот бравых тевтонов, их мускулы из-под закатанных рукавов гимнастерок, украинские девчата, хлебом-солью привечающие германскую армию… И вступление немцев во Львов, радостные толпы горожан, гитлеровские офицеры стоят в открытых машинах, плывущих по ковру цветов на мостовых. Приветственные клики толпы…

На экране — тюремный двор. Молодые люди в темных костюмах вида «приличного», но потрепанные, видимо, битьем, с кровью и пятнами на семитских лицах, раскладывают на земле обгоревшие трупы. Неподалеку содрогающаяся толпа. Мой приятель переводит голос за кадром: «Советы перед уходом из города расстреляли заключенных и подожгли тюрьму. Германская армия предотвратила пожар. Теперь евреи, которые убивали узников, выносят тела своих жертв для опознания родственниками». Обугленные тела, изуродованные лица крупным планом. Родственники колотятся в рыданиях, кто-то яростно рвется к евреям. Немцы сдерживают толпу. Диктор: «Евреи безжалостно убили этих несчастных, и народ справедливо хочет покарать преступников. Но германские власти не допустят беззаконной расправы. Евреев-преступников будут судить, и они получат заслуженное наказание по закону». Так в кино.

А в жизни… Как христианские пасхальные представления казни Иисуса вздымали толпу на еврейский погром, так и спектакль во дворе львовской тюрьмы толкнул горожан, уже словно бы очевидцев еврейского палачества в подвалах НКВД, на улицы — мстить. Началась «тюремная акция» — избиение тысяч евреев. То был первый день города под немецкой властью.

Теперь — к делу номер 421, держа в уме все предыдущие соображения да в придачу подробность: митрополиту А. Шептицкому в 1941 году 76 лет, и он парализован почти полностью, двигаются только голова и, по некоторым сведениям, кисть правой руки.

Итак, перечень событий:

22 июня 1941 года. Нападение Германии на Советский Союз. Бомбардировка Львова. Из Кракова во Львов направились шесть украинцев-националистов для подготовки немецкой оккупации; они провели координационную встречу с митрополитом А. Шептицким.

30 июня 1941 года. Во Львов входят немецкие войска и сформированные немцами из 700 бежавших к ним украинских националистов батальоны «Роланд» и «Нахтигаль». Приветственные плакаты на улицах города заканчиваются призывами: «Бейте жидов и большевиков! Да здравствует Адольф Гитлер! Да здравствует Степан Бандера!» В городе находится 160–170 тысяч евреев.

30 июня — 3 июля 1941 года. Начало уничтожения евреев Львова украинцами — «Тюремная акция». В погромах на улицах и в тюрьмах погибло около семи тысяч евреев Львова.

30 июня 1941 года. К Шептицкому пришел его личный друг и главный раввин Львова профессор И. Левин с просьбой повлиять на украинских убийц: «Спасите тысячи жизней!» Шептицкий выразил надежду, что толпа скоро успокоится, и предложил Левину личное спасение в его резиденции. Левин отказался, на обратном пути был схвачен на улице, избит и затем убит в тюрьме после публичных пыток.