Газета Завтра: Газета Завтра 262 (101 1998)

l Обязательства представителей российского правительства на “Международном экономическом форуме” — не национализировать и не перераспределять собственность, а также сохранять сверхжесткую бюджетную и налоговую политику — “нашли понимание” у ведущих финансистов США. Но даже такая “клятва на крови” руководства отечественной экономики не является гарантией поддержки, в том числе кредитной, кабинета Примакова, который планируется “зачистить” с помощью массированной ТВ-кампании в течение декабря-января, информирует источник из Нью-Йорка...

АГЕНТУРНЫЕ ДОНЕСЕНИЯ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ “ДЕНЬ”

Символический кадр — толпа владивостокцев хватает за борт черную "Волгу", раскачивает ее, приподнимает. Вот-вот поставит на попа и перевернет, скинет на обочину. Так заканчивается эпоха “молодых реформаторов” и период безвластия. Не Примаков, не Зюганов и, конечно же, не Ельцин нынче правят Россией. В начавшейся эпохе двоевластия володеют нами царь-Голод и царь-Холод.

Еще и еще раз прокручиваю на видео эту сцену. Делаю стоп-кадры на лицах ее участников, как делают, может быть, в это же время, владивостокские спецслужбы, чтобы выявить зачинщиков, чтобы "привлечь" или, по крайней мере, занести в список ”неблагонадежных”. Да, эти лица стоят внимательного рассмотрения.

Вот женщина в старом, потертом пуховом платке, повязанном поверх короткой шубейки, купленной никак не позднее 70-х годов. Ноги ее непомерно толсты от натянутых брюк и рейтуз — чтобы спастись от холода. Она с разбегу толкает машину плечом, пытается упереться в край крыши, опять разбегается и толкает. Бьется, как зверь в клетке. Натурально бунтует. И кричит: "Сволочи! Пропадите пропадом! Сволочи!"

К кому относятся эти слова отчаяния, слова грядущего возмездия? К испуганным пассажирам "Волги"? К портовым начальникам поселка Эгершельд? К чиновникам мэрии ? К самому мэру Черепкову ? Нет, гнев разъяренной женщины адресован верховным правителям России, восемь лет умерщвлявшим и страну, и эту русскую бабу. Гнев застит ей зрение. Видно, как достается от нее и ее сподвижнику, который еще раздумывает, хвататься ли за борт: ведь "нехорошо" чужое добро портить, да и людей в машине можно покалечить.

При более пристальном рассмотрении в этом высоком пожилом мужчине в барашковой шапке можно признать маститого “итээровца”, скорее всего — старшего в конструкторском бюро порта или ведущего группы. Для плавсостава он слишком интеллигентен. Наверняка у него двое детей, пошедших по стопам отца, а теперь так же не имеющих заработка и теплых квартир, как и он. Может быть, как раз они, сыновья, видны за его спиной. Он их вывел на бой, но еще не скомандовал им "вперед!", потому что по русскому своему простодушию никак не может поверить в свершившуюся катастрофу. Парни статны, широкоплечи. Уступают женщине место для разгона. Она, в который уже раз, тараном врезается в черное автомобильное железо. Если бы эти трое мужчин рядом с ней разъярились, как она, машина давно бы лежала вверх колесами. Почему они медлят? Или собрали из железа временную буржуйку , вывели трубу через форточку — и тем спасаются сами и спасают ельцинский режим? Или они чувствуют разрозненность, отдаленность — где там горячие московские патриоты? До них семь тысяч километров. Не помогут.

Трудно прогнозировать бунт и восстание оскорбленного, обобранного, голодного, замерзающего народа именно по этим телекадрам. Первыми, помнится, волновались с приближением зимы жители Чукотки. Тоже кричали, бузили. Теперь затихли, занятые единственно спасением от замерзания. Морозы в России не только наполеонов усмиряли.

Пишут из Вологды: "Есть четыре мешка картошки, канистра постного масла. Ржаной муки купила еще летом на всю месячную пенсию. Два месяца денег не видела. Спасибо тебе. На все, что ты послал, купила себе лекарств. А соседка Марья Васильевна — померла. Случился приступ, я у ней во всех шкафчиках искала — не нашла корвалолу. Не запаслась она. У меня тоже тогда не было. Вот и не смогли выходить. Теперь я купила пять упаковок. Одну дала старушке с третьего этажа. Остальные у себя оставила. . . В комнате двенадцать градусов. Из валенок не вылезаю. Газ отключили. Электричество только вечером на два часа дают. А еще и декабрь не наступил". . .

На улице морозно, на душе — мерзко.

Александр ЛЫСКОВ