А Андреева - Памяти Анатолия Федоровича Кони

Тяжело было наблюдать за старым маленьким человеком, который на костыликах передвигался по улице, часто останавливаясь для отдыха. Добравшись до места, Анатолий Федорович опускался на стул, вытирал вспотевшее, усталое лицо, ставил костылики рядом, удобней усаживался и постепенно преображался. Лицо обретало спокойное выражение, глаза становились озорно-молодыми, очень слабый вначале старческий голос постепенно становился уверенным, и мы забывали, что перед нами старик. Аудитория всегда бывала переполненной. Иногда не хватало места на скамейках или на стульях, и слушатели располагались прямо на полу, стараясь занять место поближе к Анатолию Федоровичу. Глядя на него и слушая его образную речь, часто перемежающуюся шутками, острым словом, изображением рассказываемого в лицах (он был прекрасным лицедеем), мы готовы были слушать оратора до бесконечности.

На какие только запросы не откликался Кони! Каких проблем он не затрагивал! Вспоминая о своих встречах на жизненном пути, он подчеркивал, что такой жадной к знаниям аудитории раньше не встречал.

С его лекций мы уходили в приподнятом настроении, взволнованными и счастливыми от сознания, что не в пример большинству наших профессоров-наставников, которые ограничивались академическим преподнесением существовавших в то время теорий, Анатолий Федорович Кони делился с нами сокровищами своих разносторонних знаний и с готовностью отвечал на любые вопросы.

Необходимо учесть, что юридический факультет в начале двадцатых годов не был в моде. Царские законы, суд присяжных - сданы в архив. Новых кодексов (за исключением трудового и о браке и семье) не было. Профессура в подавляющем своем большинстве если не враждебно, то выжидательно относилась к Советской власти. Многие смотрели на юристов как на классовый пережиток, а некоторые высказывались даже о вредности и ненужности юридических факультетов. Среди интеллигенции наблюдался идейный разброд. Отсутствие стойкого самостоятельного мировоззрения в 19 лет приводило к мучительным сомнениям и исканиям в выборе своего будущего.

С кем поговорить? Кому открыть душу и получить наставление и совет? И вот отправлено лихорадочное письмо Анатолию Федоровичу Кони без твердой надежды получить ответ. В предполагаемый срок отзвука не было, прошел слух о болезни Анатолия Федоровича. Потеряв надежду, я уехала из Петрограда на зимние каникулы. Какова же была моя радость, когда в январе 1922 г. мне передали письмо от А. Ф. Кони, принесенное какой-то старушкой. Я прочла:

"Многоуважаемая Анна Петровна! Извините мой запоздалый ответ на Ваше письмо, я был болен и очень занят.

Если во вторник, 2 января, в 3 часа Вы свободны, то я буду Вас ожидать. Готовый к услугам, А. Кони".

Я пришла к Анатолию Федоровичу на Надеждинскую, 3, в новый назначенный срок - 31 января 1922 г. По меловой надписи на стене "Кони" нашла его квартиру и позвонила.

Старушка, оказавшаяся Е. В. Пономаревой, провела меня в кабинет. Анатолий Федорович сидел за просторным письменным столом, где стоял большой бюст Пушкина.

Комната была холодной. Одет он был в летнее пальто, небольшая шапочка на голове, на руках перчатки, без двух пальцев на правой руке. Вид у него был болезненный, усталый. Я смутилась, начала извиняться, что затрудняю его и выразила готовность уйти, но он, не скрывая своего нездоровья, пригласил остаться. "Я с волнением прочитал ваше письмо. Отрадно, что среди молодежи есть такие трепетные натуры, ищущие свое место в жизни. Мне хочется скорей успокоить вас и убедить в том, что стоите вы на правильном пути и видите свое определенное место в жизни.

Вы немного разочаровались в себе, но это не беда, это встречается часто у людей, которые сильно хотят чего-то достигнуть и на своем пути имеют большие препятствия. Вам говорят окружающие, что адвокатура и вообще судебно-прокурорская деятельность - не женское дело и что юристы не нужны. Это неверно. Юристы нужны в любом обществе и любом государстве. Не сможет обойтись без них и современное молодое государство. Появятся кодексы, неизбежно будут созданы судебно-прокурорские учреждения, будет и адвокатура".

Так и произошло. Вскоре были приняты положения о прокуратуре, адвокатуре, изданы Уголовный и Гражданский кодексы. "Неправы те, продолжал А. Ф. Кони, - кто утверждает, что это не женское дело. Еще во времена старого правительства я всячески пытался доказать необходимость участия женщин в судебной деятельности". Много позже я узнала, что 23 - 24 января 1913 г. в Государственном совете состоялось обсуждение законопроекта о допущении лиц женского пола в число присяжных и частных поверенных, где А. Ф. Кони выступал с речью в защиту законопроекта. Из 150 членов Государственного совета за отклонение высказались 84, против - 66, и женщинам попрежнему не разрешалось участвовать в процессе.