Настораживает уже то, что так предвзято выбраны из нашей жизни ее не самые лучшие черты, цинично обозначенные как "основные стороны бытия". Понятно, что идея зародилась в Гарварде, в его так называемом "русском центре", и совершенно ясно, кто эти авторы, которых собирались привлечь "оттуда" и "отсюда", и с каких позиций они могли бы "осветить" наше прошлое. Но, как пишет дальше Смелянский, "из Гарвардского проекта ничего не вышло, коллективный сеанс воспоминаний не состоялся. А жаль. Советская цивилизация на наших глазах превращается в миф, ее язык становится темным, а живые подробности затираются даже в памяти очевидцев".
Эти сожаления о распавшемся проекте не случайны. Ведь и сам автор получил там конкретное задание: "Мне было предложено воскресить подробности минувшего на примере такого важного культурного института, каким был МХАТ СССР им.Горького". И Смелянский, несмотря на то, что "Гарвардская советская энциклопедия" не состоялась, эту работу выполнил и опубликовал ее в виде книги "Уходящая натура". По существу, получился отчет о том, как разваливался прославленный театр — драгоценное культурное наследие, оставшееся от Советского Союза.
Здесь читатели могут увидеть без прикрас прежде всего самого автора, его двуличие и элементарную непорядочность. Он постоянно сопутствовал Ефремову, играл на его слабостях, подсказывал тому неназойливо, исподтишка те действия, которые вели не только к отходу от системы К.С.Станиславского, но и к утрате целостности самого театра. С другой стороны, Смелянский, "верный оруженосец" Ефремова, не пощадил ушедшего навсегда шефа. Поистине, как в басне Крылова: "И я его лягнул, пускай мое ослиное копыто знает".
Примеры? Их множество. Уж чего стоит одно лишь название главы "Когда разгуляется..." При Ефремове, как вспоминает Смелянский, "в Художественном театре принятие "на грудь" стало делом доблести... С его недугом власть считалась как с меньшим из зол. Зато он не был диссидентом... Тут была какая-то тайна советской истории, которая подключала О.Н. (Олега Николаевича Ефремова.— Г.Г.) к легендарному ряду тех, кому власть разрешала".
Значит, понимая то, что рядом с ним в течение двадцати лет жил и работал больной человек, Смелянский, как тень, сопровождал его повсюду, не сводил глаз — как на фотографии, запечатлевшей их вместе с драматургом М.Шатровым. Всегда был под рукой и, пользуясь недугом своего хозяина, подсказывал тому свои идеи. В последние годы они как-то сопрягались с установками "гарвардских мудрецов": охаивать всё, что создавалось и развивалось в культуре при советской власти. Эта стратегия подтверждается словами самого автора "Уходящей натуры": "Хотелось закрепить подробности того, как создавались советские пьесы, как их заказывали, уродовали, пробивали и запрещали".
Вот, оказывается, что, по Смелянскому, следовало бы сохранить в памяти потомков из процесса создания спектаклей. А ведь итог этой работы выносился на зрителя, воздействовал на него эмоционально и нравственно, вписывал в историю театра свою страницу, создавал мнение о его труппе в целом и о каждом актере. Но Смелянскому не до того, сколько прекрасных спектаклей шло на его памяти в те годы и во МХАТе, и в других театрах, о которых, кстати, он сам писал хвалебные рецензии во времена "советской цивилизации", как назвали тот период в жизни нашей страны гарвардские "русские".
А ведь тогда театры были частью нашей огромной культуры. И как ни крути, ни верти, ни искажай наше прошлое, в нем создавались прекрасные фильмы, звучала замечательная, волнующая сердца музыка — не та, что сегодня ежечасно обрушивают на наши головы радиостанции, подобные "настоящему радио". В том же МХАТе шли спектакли, составившие нетленный фонд отечественного искусства, работали актеры, явившие миру высокие образцы не только русского, но и мирового театрального искусства.
С разных позиций можно оценивать прошлое. Так, Смелянский изобразил в основном изнанку жизни театра, курьезы и эпизоды, которые высмеивают и большей частью подчеркивают отрицательные моменты. Люди, которые окружали автора, подаются в качестве либо тупых чиновников, либо недоумков, либо лизоблюдов и приспособленцев. Смелянский хорошо говорит лишь о немногих — в основном, о своих единомышленниках. Благо, что у нас есть и другие источники для знакомства будущих поколений с историей нашего драматического искусства. Сотни монографий и мемуаров рассказывают об истинном творчестве, о талантливых и увлеченных людях, которые создавали Великое искусство в Великой стране.
Читать дальше
