Да воспарим душой, как ястреба,
Как вся твоя геройская дружина!
И вот стучу и в гвоздь, и в долото,
И каждый стих
рифмую с громким свистом.
И вот она — свеча моя за то,
Что ты —
артист, пожалуй, из артистов.
Да будет так (скажу и пропою):
Придет пора,
тот час благословенный,
Когда всю медь, всю звонницу твою
Восславит внук на празднике военном…
Не спят в руках веревки и ремень,
А ноги жмут на доски громовые.
Гудит в набат
твой бесподобный "День",
И я твержу: "Жива ещё Россия!"
РУСЬ
Значит — снова в путь-дорогу,
Значит — вновь не удалось.
Значит — снова, братцы, — с Богом!
На авось, так на авось.
Что нам отчее крылечко!
Что нам брат и что нам друг!
Ты катись моё колечко,
Хоть на север, хоть на юг.
Умираем, да шагаем
Через горы и стада.
А куда идём — не знаем,
Только знаем, что туда:
В те края и в те предместья,
Где дома не под замком,
Где растут слова и песни
Под лампадным огоньком.
Провались ты, зло людское,
Все карманы и гроши!
Проклинаю всё такое,
Где ни Бога, ни души.
То крылечко — не крылечко,
Где платочек — на роток…
Ты катись, моё колечко,
Хоть на запад иль восток.
Проклинаем да шагаем
Через горы и стада.
А куда идём — не знаем,
Только знаем, что туда.
1993
***
Когда-то там, в лесах Устюги,
Я неприкаянно кружил.
Скрипела ель, стелились вьюги
У староверческих могил.
И на каком-нибудь починке
Я находил себе ночлег,
И припадал к молочной кринке,
Не протерев зальдевших век.
И в смутном свете повечерий
Я погружался в древний быт,
В медвежий сумрак, в дым поверий,
В какой-то сон, в какой-то мыт.
И постигал я те столетья
И в том запечном уголке,
И в хламе старого веретья,
И в самодельном черпаке.
А за стеной скулила вьюга,
И прямо в дверь ломился снег.
И стала ты, моя Устюга,
Моим пристанищем навек.
И в смутном свете повечерий
Я закрываюсь в тайный скит.
И несказанный дым поверий
В моих преданиях сквозит.
И на каком-нибудь починке
Я источу последний пыл.
И слягу в старой веретинке
У староверческих могил.
ПОСЛАНИЕ МАРКУ СОБОЛЮ
Дружище Марк! Не упрекай меня,
Что я стучусь в твое уединенье.
Давай-ка вновь присядем у огня,
Что мы когда-то звали вдохновеньем.
Скорблю, старик, что наш ХХ век
Столь оказался и сварлив, и смраден.
Задели гной — и вот уж сам генсек
Прополз по миру — гадина из гадин.
Да чёрт бы с ним, пускай себе ползёт,
Да пусть он будет
хоть червяк с помойки!
Но он ползёт — и нас с тобою жрёт,
Но он ползёт — и мы с тобою в гнойке.
И вот бушуют вирусы вражды,
И вот снуют все яблоки раздора,
А мы друг другу целимся в зады
Иль прямо в грудь палим из-под забора.
Дружище Марк! А ты совсем не зверь,
Да ведь и я люблю тебя доселе.
Давай-ка брат, сойдемся и теперь
И вновь по чарке тяпнем в Цэдээле.
Для нас ли дым взаимной чепухи?
Поверь-ка слову друга и поэта:
Я заложил бы все свои стихи
За первый стих из Нового Завета…
Скорблю, старик, что наш ХХ век
Столь оказался и сварлив, и смраден.
Хвала творцу! Хоть ты-то не генсек —
И нынче мне особенно отраден.
А посему — не упрекай меня,
Что вот стучусь в твое уединенье.
Давай-ка вновь присядем у огня,
Что мы когда-то звали вдохновеньем.
ВЕРБНАЯ ПЕСНЯ
За великий Советский Союз!
За святейшее братство людское!
О Господь! Всеблагой Иисус!
Воскреси наше счастье земное.
О Господь! Наклонись надо мной.
Задичали мы в прорве кромешной.
Окропи Ты нас вербной водой,
Осени голосистой скворешней.
Не держи Ты всевышнего зла
За срамные мои вавилоны, —
Что срывал я Твои купола,
Что кромсал я святые иконы!
Огради! Упаси! Защити!
Подними из кровавых узилищ!
Что за гной в моей старой кости,
Читать дальше
