Арсен Мартиросян - Сталин и Великая Отечественная война

Во-первых,не Сталин обрек советских людей на массовое уничтожение в фашистских лагерях, а гитлеровцы.

Из речи Гитлера 30 марта 1941г. на совещании по «плану Барбаросса»: «Речь о борьбе на уничтожение… На Востоке сама жестокость — благо для будущего». Из Инструкции от 1 июня 1941г. уполномоченного по продовольствию и сельскому хозяйству статс-секретаря Бакке о поведении должных лиц на территории СССР, намеченной к оккупации: «Вы должны с сознанием проводить самые жестокие и самые беспощадные мероприятия, которые от вас потребуют…»

Из текста совместного решения руководителей спецслужб Третьего рейха и высшего командования вермахта (июль 1941 г.), который в постановляющей своей части гласил: «Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Впервые перед германским солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в смысле разрушающего большевизма. Борьба с национал-социализмом у него в крови. Он ведет её всеми имеющимися в его распоряжении средствами: диверсиями, разлагающей пропагандой, поджогами, убийствами. Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение как с честным солдатом в соответствии с Женевскими соглашениями».

Во-вторых,то, что неумолимо надвигалась новая война и что, к сожалению, ни одна война не обходится без пленных, раненых и больных, Сталин понимал задолго до 1941 года. Именно поэтому-то еще 12 мая 1930 г. было объявлено, что СССР без каких-либо оговорок присоединяется к Женевской конвенции об улучшении участи плененных, раненых и больных в действующих армиях от 27 июля 1929 года. Полное оформление присоединения к конвенции в соответствии с действовавшими тогда нормами международного права и Конституцией СССР произошло 25 августа 1930 г. Жулики от истории, как правило, умышленно забывают сообщить, что, согласно статье 4 упомянутой выше конвенции, «Держава, взявшая военнопленных, обязана заботиться об их содержании». А согласно статье 82, «положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах».

В-третьих, из вышеуказанного очевидно, что все расходы по содержанию военнопленных должно нести государство, их захватившее. Желая задним числом оправдать зверства гитлеровцев, жулики от истории злоумышленно приплетают сюда Международный Красный Крест — что-де Сталин злоумышленно отказался от взноса денег в эту контору. Но она никакого отношения к этой конвенции не имела. Конвенция четко прописала, что финансирование содержания военнопленных ложится на государство, их захватившее.

На каком основании Сталин должен был посылать драгоценную, столь необходимую для нужд обороны валюту в МКК? Чтобы замаранная откровенным сотрудничеством с нацистскими извергами контора передавала эти средства Третьему рейху? Договорились до того, что-де Сталин должен был финансировать Третий рейх, чтобы тот продолжал оккупировать и грабить территории СССР, насиловать и убивать советских людей!

В-четвертых,Сталин знал об изуверском решении нацистов и о том, что творится в лагерях для советских военнопленных. Именно потому уже в первые месяцы войны Правительство СССР через посредников н обращалось к руководству нацистского рейха, пытаясь облегчить участь советских военнопленных. Ведь СССР не отказывался ни от Женевской, ни от Гаагских конвенций. Введение в дипломатический оборот Гаагских конвенций 1899 и 1907 гг. было связано с тем, о что, благодаря работе советской разведки, Сталин был хорошо осведомлен о полном отказе гитлеровцев от исполнения предписаний Женевской конвенции. А поскольку от Гаагских они не отказывались, Сталин попытался использовать этот шанс ради облегчения положения советских военнопленных.

17 июля 1941 г. Народный комиссариат иностранных дел СССРофициально напомнил шведскому посольству

[59], что Советский Союз поддерживает Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг., а также Женевскую конвенцию. И что на основах взаимности Советский Союз готов их выполнять. 8 августа того же года послы и посланники стран, с которыми СССР имел тогда дипломатические отношения, получили ноту Советского правительства. В ней вновь обращалось внимание на то, что советская сторона признает Гаагские, а также Женевские конвенции, и вновь выражалась надежда, что и другая сторона будет их соблюдать. Однако бесчеловечное отношение к советским военнопленным не прекращалось.