Дмитрий Быков - Хроники ближайшей войны

Это коренное население не может не внушать глубочайшей жалости и симпатии… если бы не одно но. Его кротость засасывает, слабость расслабляет, вечная покорность и безволие начинают наконец утомлять – как в потрясающем стихотворении Льва Лосева, остро чувствующего именно эту каратаевскую составляющую национального характера: «Помню Родину, русского Бога, уголок на подгнившем кресте – и какая сквозит безнадега в рабской, смирной Его красоте». Те же вещи хорошо чувствует Кублановский, что отмечалось и самим Лосевым,- но больше их любит.

Коренное население – может быть, и неосознанно,- исповедует простую, как мычание, языческую идеологию, при выборе между ужасным концом и ужасом без конца всегда выбирающую второе. Любое направленное движение ведет к гибели («Что не имеет конца – не имеет смысла», учил Лотман), и лишь природа живет циклически, оставаясь бессмертной и бесконечно глухой к любым нравственным законам. Эта природность коренного русского социума побеждает любую структуру, что наглядно изображено в том знаменитом эпизоде «Александра Невского», где немецкая «свинья» поглощается русской кашей (отдельное исследование можно было бы написать о том, что традиционное российское блюдо «поросенок с кашей» есть напоминание именно о Ледовом побоище). Захватить это население очень легко, ибо воинского сопротивления оно практически не оказывает, к смерти относится стоически и вообще побеждает главным образом за счет пространства, приспосабливая нравы победителя к своим и образуя занятные гибриды.

Что касается захватчиков, от них зависят два других вектора русской истории. Первый – отрицательная селекция, то есть придание круговому движению воронкообразного характера. Второй – даже не вектор, а фактор, то есть собственно ускорение, о котором столько разговоров было в восьмидесятые. Таким образом, картина русской истории на современном ее этапе – кругообразное, стремительно ускоряющееся движение по внутренней поверхности гигантской воронки, неизбежно суживающейся к концу и приводящей к измельчанию всего и вся. Оба этих дополнительных фактора привнесены извне, зависят от захватчиков и могут быть обозначены как влияние «условных тевтонов» и «условных евреев». Встреча и диалог этих двух захватчиков изображены, по мысли того же Лосева, в «Песни о вещем Олеге» у Пушкина; мысль эта развита в лосевской балладе «ПВО», в посвящении которой неслучайно упомянут Артур Кестлер, автор книги «Тринадцатое колено»,- о том, что коренным населением России являются именно евреи (хазары) и что путь этого согнанного с мест населения пролег впоследствии в Германию, где они и стали называться ашкеназами. Не станем обсуждать тут кестлеровскую концепцию. В замечательной книге «The Thirteenth Tribe» (полный и хорошо прокомментированный русский перевод: СПб., «Евразия», 2001) хватает изящных подтасовок, передержек и натяжек – хотя у Гумилева их не меньше. Мысль о том, что именно евреи являются коренным населением России, не раз приходила и мне (см. «Двести лет вместо»), но по тщательном рассмотрении я принужден был отказаться от этого мифа – до сих пор, кажется, исповедуемого некоторой частью еврейского населения (во всяком случае, несколько писем от израильских историков я получил – там доказывалось, что именно хазары создали русскую государственность, а потом были изгнаны). Судя по тому, как относятся русские почвенники к евреям,- дело и впрямь похоже на захват, на какую-то давнюю стычку; но в действительности все сложней. Антагонизм «условных норманнов» и «условных хазар» – никоим образом не антагонизм угнетателя и угнетенного, но спор двух захватчиков, вечный и потому особенно непримиримый. Отсюда распространенное заблуждение, что всякий истинный русский в душе непременно антисемит, а всякий последовательный еврей – непременно русофоб. Варяги и хазары – понятия не столько этнические, сколько этические. Коренному населению – и прежде всего сельскому – до евреев нет вообще никакого дела; антисемитизм в России всегда насаждался сверху, шел от начальства, от победивших варягов. Коренное же население безропотно терпит и варягов, и норманнов – и, как земля, всех кормит.

Далеко не всякий русский – антисемит; но всякий варяг – несомненно антихазар, и наоборот.

О хазарском каганате до сих пор известно очень мало. Большинство книг по хазарской истории грешат подтасовками и домыслами. Я рискнул бы предположить, что Кестлер прав в главном – то есть что между Волгой и Доном действительно существовало иудизированное государство, гордившееся (как пишет в знаменитом письме X века к Хасдаю бар Исааку бар Шафруту хазарский царь Иосиф) своей абсолютной независимостью («иудейским скипетром») и сохранением ее в изгнании. Хасдай интересуется, точно ли в верховьях Итиля существует еврейское государство, где иудеи «никем не угнетаемы». Иосиф подтверждает эти сведения, не утверждая, однако, что хазары имеют что-либо общее с этническими евреями. Хазария – результат завоевания, покорения исконных местных жителей одним из рассеянных иудейских колен, причем покорены были как тюркские, так и славянские народы, платившие хазарам дань. Этих славян (коренное население) как раз и следует раз навсегда отличить от руссов, то есть россов, то есть варягов – присвоивших себе в конце концов право называться истинно русскими.