"Слово к народу", о котором вы сказали, было отчаянным криком о спасении государства и Отечества. Напечатайте сегодня это письмо, и вы увидите, что ни одного неверного слова там нет, все, о чем предупреждалось, свершилось с лихвой. Письмо запоздало и, пожалуй, не могло не запоздать: пожар уже охватил всю страну, бесноватые умы побеждали, и "пятая колонна" прорвалась в первую колонну, второе за XX век предательство безнациональной интеллигенции повергло страну в хаос.
О консервативных, о национальных писателях, якобы тоже способствовавших этим событиям. Не пойму, каким макаром попал в их число и я. Уж не потому ли, что написал "Матеру" и выступил тем самым против беспамятства и бездумной, технократической практики в экономике, которая тоже была частью государства? Или тем, что на первом депутатском съезде в ответ на угрозы окраинников выйти из СССР выступил и сказал, чтобы не пугали, Россия проживет и без них. Она создавала им благоденствие, той же Прибалтике, Грузии, а они с ненавистью называли ее дармоедкой. Как тут было утерпеть? Не утерпел и до сих пор считаю, что правильно сделал. Отмолчаться было бы трусостью. Или тем я попал в число "пособников", что с уважением всегда относился к А. И. Солженицыну, даже и не во всем с ним соглашаясь?
И тут опять придется обратиться к таким понятиям, как государство и Отечество. Государство есть существующий на сегодня в Отечестве политический, экономический и социальный порядок. Оно подобно надстройке, в которой живет настоящее. Отечество — вечно, оно, кроме того что наземно, еще и укоренено глубоко в родную почву, еще и поднято в небеса. Если даже государство мало считается с Отечеством, оно живет его соками и врастает в его почву.
— Последнее десятилетие в жизни русского народа и России было, может быть, самым тяжелым за всю нашу историю и по материальным, человеческим и территориальным потерям, и самым смутным по духовно-нравственным и национально-государственным ориентирам. Тем не менее, сегодня уже очевидно, что очередной либерально-русофобский "дранг нах остен" выдохся, в то же время сил национально-патриотического сопротивления еще недостаточно, чтобы овладеть ситуацией и изменить ее. Наступило как бы затишье, возможно, чисто психологического плана — все устали от беспрерывной борьбы, но не отказались от достижения своих целей.
Как вы в этой ситуации оцениваете наше общее национальное самочувствие? Мы просто устали, но вот сейчас, отдохнем, оглядимся ... или, вспоминая Пушкина, "иссякло русское море"?
— Поход на Восток вроде бы действительно иссяк, поверженная Россия поднимается на ноги, но поднимается, похоже, для того, чтобы в рост оказаться в объятиях Запада. Новый президент решил соединить в своей политике две вещи: возвращение авторитета и жизнеспособности страны и встраивание ее в экономику глобального мирового хозяйства. Но это малосовместимые вещи. Западу Россия нужна в своем сообществе не как друг и товарищ, а .как сырьевой донор и управляемая взнузданная лошадка. Разве не слышим мы, как все чаще руководители НАТО и западных держав недвусмысленно заявляют, что в нынешнем мире "права человека" важнее любого суверенитета и что для утверждения "прав человека" они готовы ворваться в любой суверенитет? Разве не доказали они это в Югославии? Взявши на себя обязательства по этим пресловутым "правам", которые на деле есть не что иное, как наручники, и соглашаясь с другими "гуманитарными" требованиями сообщества (например, с отменой смертной казни), Россия, в сущности, подписывает приговор своей самобытности и самостоятельности.
Дело не в том, думаю, что мы психологически или физически устали от борьбы за свое, родное. Но прежде чем осознали, мы почувствовали, что просто проклятиями, просто требованиями делу уже не поможешь. Игра по-прежнему идет крупная, с прежними нашими методами в ней никто не считается. В результате этой игры "спустят", как конституцию, завоеванное положение вещей — и будь добр или живи по нему, или отправляйся к праотцам. По этому положению вещей не станут запрещать нам называться своим именем, петь свои песни, произносить свои молитвы, читать свои книги — да ради Бога, это уже не имеет никакого значения, пойте, молитесь, читайте — пока сами не разучитесь этого делать.
Грустно? Да, грустно. И как бы я хотел, чтобы я был не прав. Но в любом случае... Есть у нас ободряющая поговорка: умирать собирайся, а рожь сей. А кто за лукошко берется, от того и смерть отступает.
Читать дальше
