Михаэль Дорфман - Кто забыл арабов — «праведников народов мира»?

Среди других арабских деятелей — защитников евреев, чьи имена сохраняются в памяти – премьер–министр Туниса до обретения независимости Мухаммед Хеник. Зависящие во всем от милости правителей, тунисские и марокканские евреи охотно рассказывают западным визитерам, что семьи нынешних правителей, королей и президентов любили евреев и прятали их от нацистов.

Когда я говорю про арабов Северной Африки, то речь идет о мусульманском населении этих стран. На самом деле там проживало много берберов, народов, живших в Северо–Западной Африке до арабского завоевания. В Северной Африке также жил большой контингент поселенцев – французов и итальянцев, традиционно симпатизировавших фашизму и настроенных к евреям значительно более враждебно, чем французы и итальянцы в метрополии. Поселенцы всегда боролись против эмансипации евреев, видя в этом угрозу своему привилегированному положению, опасались, что эмансипация евреев будет первым шагом, за которым последует и равноправие для арабов. Не случайно антиеврейские законы во французских колониях были порой жестче, чем в самой Вишистской Франции. Например, во Франции исключением из антиеврейких законов пользовались ветераны французской армии, в то время, как в Алжире и Тунисе исключение получали не все ветераны, демобилизованные из армии, а лишь удостоенные боевых наград. Такое в самой Франции было бы немыслимо.

Евреи тоже не были гомогенной группой. Большинство составляли арабские евреи, у которых арабский язык был родной. Однако там жили также евреи–ашкеназы, попавшие в Северную Африку из Франции, бежавшие от погромов в России, а также беженцы от ужасов начавшейся Второй мировой войны – евреи из Германии и Восточной Европы. Кроме того, в Северной Африке жило значительное число греческих, мальтийских и итальянских евреев, существенно отличавшихся друг от друга по культуре и языку.

Я долго прожил на Ближнем Востоке, и хорошо понимаю, что, когда я пишу «арабы», то очень упрощаю. Когда говорят об арабской культуре, то речь идет о многих очень разных и разнообразных культурах, когда речь идет об арабском народе, об арабских странах, то речь идет о поразительном этническом, религиозном, национальном и расовом разнообразии, создающем целый спектр человеческих страстей. Арабы, как и евреи – это, по сути целая цивилизация, открытая, обладающая огромной силой притяжения и показавшая способность абсорбировать в себе очень разные культуры.

У евреев и арабов было много общего. Оба народа отличает сильное чувство истории, мотивирующее их национальное поведение, их конфликты и дающее легитимацию настоящему. Востоковед Бернард Люис писал: «Арабы, сформированы своей историей, как и все другие. Однако они осознают ее остро, как никто другой». Это верно и для евреев. От Божьего завета с праотцем Авраамом и до Войны за независимость Израиля, которую арабы зовут Накба – катастрофа, слишком много общих событий в их истории, общих нарративов, резонирующих в душах арабов и евреев, что объясняет их стремление отделиться друг от друга.

Израильский историк Том Сегев видит главный конфликт израильской жизни в соревновании между американизацией общества и влиянием иудаизма. Израиль находится на Ближнем Востоке, и его американизация, как и его иудаизм, впитывают в себя влияние и все больше напоминают процессы, происходящие у его соседей. Обеспечить свое безопасное и национальное существование еврейское государство может не как чужак, а лишь как интегральная часть Ближнего Востока. Иначе Израиль разделит судьбу крестоносцев, отказавшихся принять местные правила игры. Поэтому понимание арабов и взаимопонимание с арабами становится важной частью израильской идентификации. Не у тех, кто зловеще заявляют, что «вы еще не знаете арабов», а во всей израильской жизни – в пище, музыке, домашнем укладе, в языке жестов и телодвижений, в политической культуре, даже в облике израильской толпы, неотличимой от толпы иорданской или иракской. Многие процессы современного ислама зеркально отражаются в израильском иудаизме. Еще сильней взаимное влияние арабизма и в современной сионистской идеологии. Хотя слово идеология – слишком громко для осколков и смешения идей, характеризующих израильское сознание. Здесь классического сионистского социализма, поразительно напоминавшего насеровских и баасистских арабских националистов, вкупе с религиозным сионизмом, поразительно напоминающим исламский национализм. Даже идеи основателя религиозного сионизма рава Кука поразительным образом напоминают идеи основателя исламского национализма египтянина Джамаль Аддин Аль–Афгани.